Русская война 1854. Книга третья (СИ)

— Ваше величество, а почему вы поддержали капитана? — все-таки не выдержал Орлов. — Я понимаю, что он полезен, но… Вы поставили его выше сына — это раз, и он не сдержал слова — это два. Скажу прямо, это удивило не только меня, но и многих при дворе.

— Удивило? — Николай бросил взгляд на графа. — Вас многое удивляет в моих решениях, но обычно вы не спрашиваете. Что изменилось, Алексей Федорович?

Царь всегда обращался к своим подданным подчеркнуто на «вы», и граф не был исключением.

— Это стало личным делом… — ответил Орлов. — Раньше я не обращал внимание на некоторые намеки в письмах Анны, но когда увидел капитана, то все встало на свои места.

— Девичья влюбленность?

— Кажется, даже больше, — Орлов только рукой махнул. — И я пока не могу понять, как к этому относиться. С одной стороны, капитан выглядит очень перспективным. С другой, а можно ли будет на него положиться?

— Поэтому вас так расстроило не сдержанное им слово? — Николай то ли спросил, то ли кивнул сам себе. — Я сначала тоже был в ярости, а потом… Вспомнил, что передо мной еще совсем молодой человек. Так вышло, что благодаря ему я смог выучить один очень важный урок, и вот решил, что и для него эта ситуация будет не менее хорошим уроком. Усвоит его — мы все поймем, что он может расти и с ним возможно иметь дело. Нет — что ж, яростному псу, который может покусать что вора, что хозяина, тоже можно найти применение.

— Я понял, — Орлов благодарно кивнул и собрался было уходить.

— Вы ведь спрашивали изначально еще про Константина, — остановил его Николай. — Уже не интересно?

— Я решил, что это уже личное.

— И тем не менее, вам стоит знать, — царь кивнул каким-то своим мыслям. — Константин очень умен, это не вызывает сомнения. Он умеет вести за собой, морское ведомство стоит за него горой. Он умеет видеть таланты, как с Путиловым, и исправлять ошибки, как с теми канонерками, что он делает за свой счет. При всем при этом он остается ребенком: верит в свою непогрешимость, в то, что мир обязательно подстроится под его желания. Очень жаль, что я так долго не уделял должное время этим чертам его характера, но…

— Вы считаете, что противостояние с капитаном сделает великого князя сильнее?

— Да, Григорий Дмитриевич как никто другой научился тыкать Константина в его слабости и ошибки. И именно в противостоянии с ним мой сын может осознать пагубность и нерабочую суть тех идей, которые они с друзьями с таким энтузиазмом обсуждают. Да, надеюсь, это поможет им обоим… Кстати, — царь встрепенулся. — Что с новостями из Европы? Письма, послания были? А то уже почти два дня прошло, а все делают вид, словно ничего и не происходило.

— Стесняются-с, — пошутил Орлов.

* * *

Фридрих Вильгельм IV был королем Пруссии уже 14 лет. Он начинал с мечты о чем-то великом, но все его правление в итоге превратилось в бесконечную борьбу за удерживание того немногого, что досталось ему от предков. Если бы не Наполеон, который втоптал в землю гордость и экономику Пруссии, насколько сейчас было бы легче, но… Приходилось жить с тем, что имелось. Возможно, у кого-то другого получилось бы справиться лучше.

Фридрих посмотрел на своего брата Вильгельма[27]. Реакционер, абсолютист, именно он выступил за жесткое подавление Берлинского бунта 1848 года. Фридрих тогда удалил брата из столицы, но позже использовал для попытки установить контакты с Россией. Увы, даже опытному дипломату Вильгельму не удалось уговорить Николая плюнуть на старика Нессельроде и отвернуться от дряхлой Австрии к молодой набирающей силу Пруссии. Тем не менее, Фридрих продолжал ценить таланты брата и часто опирался на его мнение при оценке реакции европейских держав на то или иное событие.

— Как расследование? — Вильгельм первый задал вопрос. Оно и понятно: пока он собирал информацию из других стран, по официальным и неофициальным каналам, ему просто некогда было узнать, что же случилось на самом деле.

— Расследование не понадобилось, — ответил Фридрих. — В момент нападения в небе Мемеля оказался «Дельфин» Лейнборгера, и наш инженер сумел во всех деталях рассмотреть, что же именно произошло.

— Это хорошо, а то по деревням гуляют слухи о дьявольских волках, что ворвались на нашу землю, воспользовавшись ревом адской бури. Я, конечно, понимаю, что это просто сплетни, но истории с каждым разом обрастают все большими деталями. А каждый рассказчик готов поклясться своей бессмертной душой, будто все видел собственными глазами. И порой начинаешь сомневаться, а кому тут, вообще, верить.

— Увы, это оказались не адские твари, а русские, — ответил Фридрих.

— Увы?

— Именно. Мало нам нарезных пушек, паровых кораблей и летающих шаров, в которые нужно вкладывать сотни тысяч кельнских марок. Так теперь еще новая напасть, и выдержит ли это наш бюджет?

— Так что случилось?

— Они привели семнадцать шлюпов с бомбическими пушками, перебрались через Куршскую косу…

— Волоком?