Русская война 1854. Книга третья (СИ)

Все для него разом стало просто и понятно. Я, правда, имел в виду совсем другое — иногда забываю, как в это время серьезно относятся к Библии и вере, но будем считать, что в итоге мы договорились. Правда, англичане все равно от нашей помощи отказались. Сначала игнорировали сообщения, потом, когда я снизился, все же просигналили «нет». Ну, это их выбор.

Я скомандовал разворот — ветер еще больше усилился, и держаться на границе моря и суши стало слишком рискованно.

* * *

Сегодня мы монтировали на гондолу «Севастополя» винт. Мы как раз вернулись с дежурства, когда меня перехватил Тотлебен, с нетерпением ждущий первого прогона. До этого у главного инженера по обороне города совсем не было свободного времени: пользуясь перемирием, он тратил каждую минуту, чтобы дорастить и усилить каждый погонный метр укреплений… Ни у него, ни у кого-либо в Севастополе не было иллюзий, что враг остановится без хотя бы еще одного решительного натиска.

Впрочем, нет… Даже при такой загрузке Эдуард Иванович выделял хотя бы пару минут в день и заходил на стройку первого из «Китов». Очень уж ему нравилось, как растет этот гигант. В процессе сборки и доработки креплений шара и гондолы размеры несколько раз менялись, но общая сигарообразная форма и пропорции сохранялись. Пять к одному, как в будущем.

— Все же не могу поверить, — Тотлебен шел рядом и махал руками, словно ему не тридцать шесть, а шестнадцать. — Летающая машина, а длина, как у брига! Сорок метров — невероятно!

— Что важнее, — я невольно и сам замахал руками, — мы сможем поднять на нем почти семьдесят пудов! А отработаем технологию, и следующий «Кит» будет перевозить в десять, в двадцать раз больше!

Я уже без запинки переводил килограммы в местные меры веса. Вот и сейчас тонна с хвостиком превратилась в пуды, а я даже не обратил внимание. Больше следил за телегой, на которой везли винт и вал, отлитые и отшлифованные на станках так и не запущенного пароходного завода. Впрочем, с крупными деталями было не так уж и сложно — больше времени мы потратили на подшипники. Тут их уже знали, но о какой-то точности при изготовлении и речи не шло. В итоге волевым решением я заказал в десять раз больше шаров и колец, отобрав из них самые похожие. И вроде бы получилось: люфта не было, по крайней мере, при холостой работе. А что будет с нагрузкой да на дистанции — это будем смотреть как раз сегодня.

Помимо нас к мастерским ЛИСа подтянулись и другие зрители. Знакомые и незнакомые — и как только все разузнали.

— Капитан Щербачев, — поприветствовал меня Корнилов.

— Григорий Дмитриевич, — Нахимов просто обнял как старого доброго друга. Ну да, мы вместе летали, считай, члены одного боевого братства.

— А подскажите, почему ваш винт такой необычной формы? — рядом с адмиралами оказался незнакомый мне ранее капитан второго ранга. Хотя… Я вспомнил, что видел его пару раз издалека, а уж слышал — и того больше. Григорий Иванович Бутаков, командир отряда пароходофрегатов, тоже смог воспользоваться плодами перемирия и выбраться на берег.

— Да, Григорий, — присоединился к вопросу Нахимов. — Обычно же винт прямой, а у тебя лопасти как будто завернутые. Это не будет мешать?

— Наоборот, — вместо меня ответил Тотлебен. — Мы проводили эксперименты, пробовали разный угол наклона или вовсе без него. И такой винт толкает корабль гораздо сильнее, чем обычный.

— Корабль? — напрягся Бутаков.

— Да, — на этот раз я смог ответить сам. — Мы решили допустить, что воздух по своим свойствам частично подобен жидкости. И, так как не могли сразу летать, экспериментировали с винтами в воде. Изгиб лопасти увеличивал нагрузку на двигатель, но при этом он захватывал больше воды и сильнее толкал корабль.

— А мы сможем поставить подобные винты на наши будущие корабли? — Корнилов задал самый главный вопрос.

— Я бы на этом настаивал, — кивнул я. — Только в идеале бы довести до конца эксперименты. Например, есть подозрение, чтоб винт с двумя лопастями будет эффективнее привычного с тремя, но он в то же время будет давать большую нагрузку на металл. И чаще ломаться. На корабле, где надежность важнее, я бы, например, ставил тройные винты. И не один, а группами, чтобы ни одно случайное повреждение не могло полностью лишить вас хода. А с летательными аппаратами — как только появится возможность, будем переходить на двойные. Там, в небе, конечно, тоже риск никуда не денется, но вес и сила импульса поважнее будут.

— Далеко вы смотрите, — задумчиво кивнул Бутаков.

А тем временем из мастерской выкатили на рельсах платформу — вроде той, что мы делали для пушек Руднева. На ней зафиксировали гондолу будущего дирижабля, а потом и саму платформу прикрепили к огромной толстой пружине, что мне удалось найти где-то в дальнем углу севастопольских складов.