Русская война 1854. Книга вторая

— Держись! — я сжал солдату плечо. — Если все сегодня выполнят свой долг, то ты так и не сразишься, но… Это точно не последний бой на этой войне, так что не жалей! Лучше верь в друзей, и тогда им будет проще вернуться.

— Штабс-капитан, а я видела, как стреляли в ваш и другие шары. Это очень страшно! — я обернулся на голос Анны Алексеевны.

Девушка стояла, вытирая пот и пряча непокорные локоны под косынку. После одного из наших разговоров с доктором Гейнрихом мы решили не дожидаться Пирогова и прямо сейчас открыть пункты первой помощи возле каждого из узлов обороны. И вот такая сейчас получалась цепочка. Сначала раненого принимали свои, потом несли в сортировочный пункт, где сестры вроде Анны Алексеевны и молодые врачи делали простейшие операции, и, наконец, больница, куда оперативно везли тяжелых, кому требовалась серьезная помощь и кто мог не дождаться конца боя.

— Если бы вы боялись, — я подошел и, вытащив платок, протер испачканные кровью руки девушки, — вы бы тут не стояли. Спасибо, что помогаете нам выжить.

Я хотел уже было бежать за Корниловым, когда Анна Алексеевна меня снова остановила.

— Все боялись, — тихо сказала она, и эти слова ударили меня, словно разряд молнии. — Я, простые жители, солдаты, даже офицеры. Все знали, какая огромная сила пришла в наш дом, и каждый хоть немного, но сомневался, сможем ли мы вообще ее остановить. Тут ведь военный город. Все умеют считать пушки и батальоны… Я однажды была у адмирала Корнилова, так он попросил посмотреть его речь на случай большого боя. Там много было, но главное, он запрещал отступать. Запрещал даже думать об этой команде, и от решимости в каждой строчке той речи внутри поднималась гордость[1]… И опять становилось страшно. А потом пришли вы, придумали эти ваши шары, и как-то просто, шаг за шагом, стало понятно, что и представители великих держав могут чего-то не знать. Что они тоже боятся. А еще мы поверили, что не на одной только храбрости держится Севастополь, и от этого стала легче ноша, расправились плечи. Спасибо, штабс-капитан!

Я стоял, слушал и не знал, что сказать.

В глубине души мне нужны были эти слова, нужно было услышать, что все не зря. Но вот они прозвучали, и я не понимал теперь, что делать дальше. С другой стороны, Анна Алексеевна ведь про это и говорила. Как растерялась, но потом, почувствовав лишь шанс на победу… Выдохнула, расправила плечи и продолжила делать то, что должно.

— Спасибо, — я не удержался и крепко обнял девушку. — Пора!

— Что пора?

— И мне расправить плечи. Ведь, как известно, чем они шире, тем большую ношу можно унести. А я хочу взвалить на себя очень много.

— Штабс-капитан, вы… очень странный.

Я улыбнулся, а потом, отпустив напряжение и просто сосредоточившись на деле, поспешил обратно к «Ласточкам». Зачем мне конь или повозка, если у меня есть гораздо более быстрый и надежный способ оказаться на месте.

* * *

Адмирал Корнилов все утро носился между бастионами. Он ждал, что враг рано или поздно пойдет на штурм, и именно от него зависело, сможет ли город его пережить. Армия и Меншиков были рядом и в то же время бесконечно далеко.

— Флот перестраивается, — адъютант Покровский прибежал с очередной запиской с Александровской батареи.

— Что насчет печей? — спросил Корнилов.

Не хотелось потратить зря тонны угля, если окажется, что сегодня вражеские корабли так и не выдвинутся вперед, вот только… Адмирал вспомнил, как ему донесли о вчерашних метаниях штабс-капитана Щербачева, который был уверен в этой атаке. Настолько уверен, что где прямо, где хитростью пытался подготовить командиров бастионов к ее отражению. И у него получилось. Никого не смогли застать врасплох, не было лишних смертей нижних чинов. Чем больше адмирал ездил по переднему краю, тем сильнее в этом убеждался. А значит, и он не ошибся, тоже поверив в эту атаку.

— Ядра уже набрали температуру. Если враг решится подойти хотя бы на пятьсот саженей, сожжем его. Как пить дать сожжем! — Корнилов не стал поправлять разволновавшегося мичмана.

Немного можно. Сегодня все нервничают, даже он сам: вместо того, чтобы следить за всем боем сразу, носится по передовой. Хорошо еще, что Щербачев повесил на каждом бастионе свои шары, и они, как и в обычные дни, собирают информацию и передают ему. Как же это удобно видеть всю картину целиком, не волноваться зря, правильно распределять силы… Такая мелочь, и такая польза.

— Куда дальше, Владимир Алексеевич? — Тотлебен убедился, что на четвертом бастионе все хорошо, и присоединился к свите Корнилова.

— На Малахов курган, — адмирал все-таки решился. — Истомин передает, что справляется, но… Лучше взглянуть своими глазами, чтобы потом проще ориентироваться в отчетах «Карпов», а после вернемся в штаб. Нужно будет подумать, как нам распределить резервы и не получится ли где ущипнуть союзников сильнее, чем они могли бы этого ожидать.