Русская война 1854. Книга вторая

— Штабс-капитан Щербачев пытается сказать нам, что он не борзая, готовая броситься хоть на медведя по приказу хозяина, — усмехнулся капитан Руднев. — Он у нас змея, которая будет ждать своего шанса, но, когда увидит его, нападет, пусть даже противник будет в сотни раз больше.

— Не люблю змей, — возразил я.

— Я тоже, — кивнул Григорьев. — Но с подходом штабс-капитана Щербачева согласен. Не надо бросаться в бой, полагаясь только на крепость зубов. Нужно все продумать, в том числе и как мы будем действовать, если что-то пойдет не так.

— У тебя есть план? — Ильинский выдохнул и как-то разом успокоился.

— Нет, конечно, — я махнул рукой. — Будем вместе придумывать! Разве что я предлагаю действовать сразу по нескольким направлениям, готовясь отступать там, где крепко, и бить там, где нас не будут ждать.

— То есть налет с моря все же устроим? — Степан снова засиял.

— Я думаю, что да. Раз уж ты все продумал и подготовил для него, почему нет. Но сделаем его все же не главным ударом, а отвлекающим…

* * *

Вперед мы выдвинулись в районе пяти часов вечера.

На город уже медленно опускались сумерки, и в них даже я, зная, куда смотреть, разглядел лишь смутные силуэты, слетевшие со стен десятого бастиона. Группа Степана пошла, подтвердив короткой вспышкой фонарика, что все в порядке — значит, пора и нам переходить к активным действиям.

— Готов? — я повернулся к замершему рядом Игнатьеву. Опять мы скоро окажемся в самой гуще событий.

— Готов, — кивнул усатый ефрейтор.

Вслед за ним я увидел кивки и остальных штурмовиков.

— Что по наблюдателю? — я повернулся к мичману Прокопьеву, который пошел с нами как связист и сейчас, не отвлекаясь, буравил взглядом небеса.

Где-то там парил один из казаков-пилотов, оставшийся с нами после ухода группы Степана. Кажется, что в темноте ничего не видно, но это не совсем так. Дмитрий или Митька, как его все называли, не раз доказывал, что в сумерках точно не упустит никакого движения. Он пытался объяснить, что замечает, как движутся тени — иногда правильно, иногда неправильно — но повторить за ним лично у меня не получалось.

И вот сейчас он уже почти минуту выжидал, чтобы убедиться, что нас не ждут. Еле заметная серия из двух коротких вспышек.

— Чисто! — яростно зашептал Прокопьев.

— Вперед! — почти одновременно рявкнул я, и мы серыми тенями выскочили из окопа и короткими перебежками бросились к ограде кладбища.

По нему нам нужно пройти метров двести, потом будет позиция французов, а за ней — то, что нам и нужно. Возвышенность, с которой открывался прекрасный вид на Карантинную бухту. Я отвлекся и чуть не споткнулся о старый могильный камень… Не должно так быть, чтобы живые бегали по землям мертвых… С другой стороны, если враг пришел домой, то остается ли выбор?

Взгляд невольно зацепился за даты на задержавшем меня камне. Смерть: двадцать девятый год — время прошлой войны с Турцией. Рождение — последний год предыдущего века. Выходит, человеку было всего тридцать. Наверно, военный, наверно, моряк… Ничего, мы позаботимся, чтобы твоя могила так и осталась дома. Я провел рукой по вырезанному на камне кресту, прощаясь и давая слово — сам не понимаю, что на меня нашло. Но местная память была довольна, а я словно заряд энергии получил.

На краю кладбища мы рухнули на землю и дальше передвигались уже ползком.

— Дистанция, — Прокопьев доложил о новом сигнале с «Карпа».

Значит, ждем. Если полезем дальше, будет шанс, что нас заметят, а сейчас работают другие группы… Со стороны побережья донеслись выстрелы, потом кто-то из французов запустил осветительную ракету Конгрива. Не очень удачно — мало света и в стороне от цели — в итоге яркое пятно больше мешало стрелкам, чем помогало.

— А вы были правы, ваше благородие, — рядом раздался задумчивый шепот Игнатьева. — Ждал нас француз. Именно с моря ждал. И если бы не отвлекали там, а летели к берегу, всех бы наших и положили.

— И это хорошо, — удивил его я. — Если ждали с той стороны, значит, будут меньше ждать с других! Значит, больше шансов управиться и никого не потерять!

Я больше не стал ничего говорить, мысленно скрестив пальцы на то, чтобы в группе Степана никого не сбили. Те, конечно, не должны были выходить на дистанцию прицельного выстрела, но… Все же возможно. В небе полыхнуло — кто-то из пилотов включил ускоритель, уходя в сторону города, и выстрелы сразу загрохотали с новым энтузиазмом.

Что-то точно пошло не так, но нам оставалось только верить в своих…

— «Карп» передает, что группа ракетчиков на позиции, — доложил Прокопьев.

Я покрепче сжал винтовку. По идее как офицеру мне бы шпагу или саблю, но я предпочитаю кирасу и штык штурмовика. Может, мое пролетарское происхождение из будущего сказывается? На дурацкие шутки меня вот точно из-за него пробивает…