Русская война

У государства есть своя миссия в решении или хотя бы минимизации этих проблем. Главная роль государства – в непрерывном стремлении к гармонизации общественных отношений. Основная цель, подчеркнем, – гармония, а не попытки стирания перманентно накапливающихся противоречий. В претендующем на объективность анализе мы должны вывести за скобки явления, связанные с криминализацией, крайние, безусловно, деструктивные формы и, наоборот, собрать воедино все тенденции, относящиеся к безусловно конструктивным. И здесь мы упремся в непреодолимое на сегодня препятствие: в нехватку мобилизованных, объединенных общей задачей экспертов, интеллектуалов, ученых, кто мог бы квалифицированно заниматься этими проблемами, не будучи ангажированным. В общем, никакой мобилизации интеллектуалов, специалистов в проблемах идентичности, этносоциологии не просматривается. Все заканчивается обычно пустыми лозунгами и какими-то случайными кампаниями.

Когда же все взрывается, когда межэтнические и прочие масштабные конфликты доходят до самой острой стадии, в телестудии приглашают «говорящие головы». А те либо вещают, что у нас все плохо и Россия находится на грани гибели, либо, напротив, успокаивают, указывая на «отдельные экстремистские группы» и сваливая на них всю вину. Потом же все мгновенно забывается и постепенно возвращается на круги своя. В такой ситуации все эти вызовы, противоречия – межконфессиональные, межэтнические, межкультурные, социальные – продолжают периодически нарастать. Иногда – как снежный ком. Понятно, что их будут принудительно гасить, однако не заставят себя ждать другие схожие проблемы. Ибо системной социальной политики в этой сфере у нас нет.

Определение внешнего заказчика

И здесь огромное значение обретает внешнее влияние. С геополитической точки зрения социальная дестабилизация у нас выгодна конкурентам России. Это также объективно. Америка, строящая глобальную империю, поощряет социальные противоречия в регионах, где ее влияние не является тайным, но в то же время и полным отнюдь не выглядит. США, конечно же, заинтересованы в социальной нестабильности нашего общества. И здесь хорошей иллюстрацией, хотя и на первый взгляд для нас посторонней, может служить их очевидная заинтересованность в эмуляции хаоса в арабском мире. Из подобного рода хаотизации социума[45], раздробления его на отдельные сегменты Америка извлекает свою геополитическую выгоду. Это своего рода инструмент сетевых, медиатических войн, когда через определенные факторы, такие, например, как акцентирование межэтнических, межконфессиональных проблем, достигается социальная дестабилизация. Все это относится и к конкурентам США, находящимся в «промежуточной зоне», то есть частично лояльным по отношению к Америке, частично – нелояльным. Россия прекрасно вписывается именно в эту категорию – как государство, все еще продолжающее настаивать на собственном суверенитете.

Для того чтобы «размягчить» ситуацию, сделать то или иное общество, по определению социолога Зигмунда Баумана, более «жидким»[46], заокеанский центр инспирирует социальные конфликты и таким образом усиливает свое влияние в мире, извлекая из этого максимальные выгоды. В этом отчасти и заключается ответ на вопрос: «Кому выгодно?». Здесь нужно понять, до какой степени распространяется предел этой выгоды.

До тех пор, пока США рассматривают как вполне реальную угрозу трансформацию российской власти в сторону более открытого имперско-национального патриотизма, более жесткого отстаивания собственного суверенитета, давление на Россию с их стороны, и глобального Запада в целом, будет нарастать. Для Америки рамки «допустимого» в отношении Российской Федерации сегодня и в ближайшей перспективе довольно широки.

Когда мы имеем дело с такой сложной системой диалектически организованных идентичностей, в каждом конкретном случае приводные ремни или элементы инструментализации происходящих конфликтов бывают разными. И каждый случай нужно изучать отдельно.