«Русская земля» и образование территории древнерусского государства

С судьбою придунайских городов были связаны широкие планы Владимира Мономаха. В 1116 г. он, по рассказу нашей летописи, послал Ивана Войтишича и посажал своих посадников по Дунаю. Здесь идет речь, повидимому, о городах по Дунаю от Дерстра до Килии. В том же году Мономах отправил сына своего Вячеслава «на Дунай» с Фомой Ратиборовичем. Этот шаг имел в виду поддержать восстание царевича Льва, который поднялся против императора Алексея. Льву подчинились несколько дунайских городов, но в Дерстре он пал от подосланных императором «сарачинов». Вячеслав подошел к Дерстру, но не имел успеха и вернулся[454]. О судьбе посадников, посаженных Мономахом на нижнем Дунае, мы ничего более не знаем. Но мы имеем полное основание полагать, что Владимир Мономах, посылая посадников на Дунай, а затем сына своего Вячеслава к Дерстру, действовал в союзе, в согласии с Васильком Ростиславичем. На следующий год он вместе с Васильком и Володарем Ростиславичами идет к Владимиру-Волынскому на Ярослава, вынудив его к полной покорности («веля ему къ соб приходити, когда тя позову»). Фому Ратиборовича спустя несколько лет мы видим посадником в Червене[455].

Подчинение Берлади власти юго-западных князей происходило постепенно. Иван Ростиславич, сын перемышльского князя, княживший сначала в Звенигороде, а потом приглашенный на стол в Галич, установил какие-то связи с Берладью. Во-первых, об этом свидетельствует прозвище его «Берладник», во-вторых, красноречиво говорят об этом биографические сведения о нем. Когда он был выбит из Галича князем Владимиром и ему оставалось только бежать, он пробился «сквоз полк» и пошел «к Дунаю», как прямо сказано в Ипатьевской летописи. «Оттуда» он «полем прибже ко Всеволоду» в Киев[456]. Через 15 лет он снова появился на Дунае. В Галиче в это время сидел сын Владимира Ярослав Осмомысл, требовавший у киевского князя выдачи ему Ивана Берладника. Иван пошел из Киева «в поле» к половцам; вместе с отрядом половцев он двинулся к Дунаю и остановился в подунайских городах. Ни здесь, ни на пути к Ушице он, повидимому, не встретил ни «засад», ни какого-либо сопротивления со стороны представителей власти Ярослава Осмомысла. К нему стекались «половци мнози», к нему шли «берладники», их скопилось у пего до 6000. С половцами и с берладниками он прошел к Кучельмину и «ради быша ему». Первое сопротивление он встретил только в Ушице[457].

Во второй половине XII в. Берладь (Берлад) входит уже в какие-то отношения зависимости, может быть не очень прочной и постоянной, от галицкой «державы». Экономические связи благоприятствовали такого характера отношениям. Иван Ростиславич, остановившись в подунайских городах, «изби дв кубар» (т. е. корабля) и взял много «товара», т. е. имущества с этих двух кораблей, и «пакостяше рыболовомъ галичьскымъ»[458]. Ярослав Осмомысл мог сам наезжать в Берладь, но мог и присылать своих доверенных лиц. В летописном некрологе о нем говорится, что, когда бывала ему «обида», он сам не ходил с полками своими, но посылал с «воеводами»[459]. В «Слове о полку Игореве» читаем о нем, что он высоко сидит на своем златокованном столе, «подперъ горы Угорьскыи своими железными плъки, заступивъ королеви путь, затворивъ Дунаю ворота, меча времены чрезъ облакы, суды рядя до Дуная». Власть Ярослава Осмомысла, по «Слову о полку Игореве», простиралась от Карпат до Дуная. Из летописи видно, что на Берладь смотрели как на зависимую волость, расположенную только за пределами «Русской земли». Андрей Боголюбский передавал через своего мечника Ростиславичам: «не ходите в моей воли, ты же, Рюриче, поиди въ Смолньскъ къ брату во свою отцину; а Давыдови — обращался он к мечнику, — рци: а ты поиди въ Берладь, а въ Руськои земли но велю ти быти»[460].