«Русская земля» и образование территории древнерусского государства

Нет данных для предположения, что существовали в XII в. какие-либо связи между христианским населением Подонья и русской епископией, хотя нет оснований и решительно отвергать, что не было таких связей между этим населением и сначала черниговской епископией, а затем рязанской, образовавшейся в начале XIII или в конце XII в. (после 1187 г.)^{731}. В этом нет ничего невероятного. Но следует иметь в виду, что те события, которые разыгрались в XIV в., вызванные спором сарайской епископии и рязанской из-за того, в чьем ведении должно находиться христианское население, обитавшее в Червленом Яру и в городах по Великую Ворону «по караулом возлѣ Хопор до Дону», сами по себе не вызывают необходимости в предположении о таких связях в XII в. Червленым Яром назывались места на Дону, между Тихой Сосной и Битюком, где впадала в Дон река Червленый Яр, а также — ниже устья Воронежа и места на Хопре^{732}. «Хопор» — это р. Хопер; Великая Ворона — река, впадающая в Хопер и протекающая в пределах б. Пензенской и Тамбовской губерний. Спор из-за этих мест между сарайской и рязанской епископиями мог возникнуть только после 1261 г., когда была образована сарайская епархия, объединившая территорию от Волги до Переяславля-Русского (епархия Переяславля-Русского вошла в состав сарайской). Тогда неизбежно встал вопрос, кому же подведомственна территория по Великой Вороне, по Хопру и по Дону от Тихой Сосны до Хопра. Спор был решен в пользу рязанской епископии. Таким образом, в XIV–XV вв. места эти были окраинными, южными местами рязанской епархии. Как места спорные, они были хорошо известны из актов (собор в Костроме, грамота Феогноста и Алексея). Нет ничего удивительного, что автор рязанских известий Никоновской летописи счел необходимым упомянуть о них, рассказывая о событиях XII в. Из известия под 1400 г. Никоновской летописи о том, что татары были побиты «въ предѣлехъ Черленаго Яру и в кapayлехъ возлѣ Хопоръ до Дону», видно, что составителю была известна грамота митрополита Алексея, где читаем ту же фразу: «въ переделѣх Черленого Яру и по караулом возлѣ Хопорь до Дону». Под 1148 г. по Никоновской летописи, Глеб Юрьевич, после того как Изяслав взял Уненеж, Белую вежу и Бахмач, едет «в Резань», по городам Червленого Яра и на Великую Ворону, а затем вновь возвращается на помощь — черниговским князьям. По Ипатьевской летописи, Глеб Юрьевич был сначала в Посемье за полем и у Выря, а затем, после занятия Изяславом Уненежа, Белой вежи и Бахмача, сел в Городке, где его застал Изяслав и вынудил «умириться». В следующем, 1148 г. Глеб поехал в Чернигов, откуда направился к отцу. О далеком путешествии на Великую Ворону, таким образом, ничего не говорится. Под 1150 г. мы прочтем в Никоновской летописи, что «в Резани» на Великой Вороне были побиты половцы, а под 1155 г. — что приходили «татарове» «на Резань», на Хопорть. В 1152 г. сын Изяслава Мстислав действительно побил половцев, но это было не в пределах бывшей Пензенской или Тамбовской губ., а на Самаре и Угле, притоках Днепра^{733}.

Мы исчерпали тему настоящей главы. Мы убедились, как легко впасть в ошибку при некритическом отношении к письменным источникам по истории Рязанского края. По состоянию материала имеем возможность только частично, фрагментарно восстановить историю образования Рязанской территории, территории этого феодального полугосударства.

По ряду признаков Рязань стала территориальным центром позднее Мурома. В противоречии с этим мнением стоит теория, согласно которой Рязань уже в первой половине X в. была будто бы центром «третьего русского племени» (Артания). О «третьем русском племени» передают нам арабские географы (первоисточник — Балхи)^{734}. Текст первоисточника дает показания о местоположении Артании, не позволяющие даже гипотетически отожествить Артанию с Рязанью.