Русская земля. Между язычеством и христианством. От князя Игоря до сына его Святослава

Киеву принадлежала чрезвычайно важная роль в военной организации Русской земли. В случае надобности горожане выставляли в поле земское ополчение — тысячу, или полк, укомплектованный воями, городскими и сельскими ратниками из неслужилого (не находившегося на службе у князя) населения, людия. Ополченцы сражались пешими, обыкновенным их вооружением были копья, дротики, луки, широколезвийные ножи, щиты; знатные люди опоясывались мечами. Предводительствовал полком тысяцкий, имевший под началом городскую аристократию — сотских, десятских и нарочитых мужей или, как их еще называли, лучших людей. То были потомки родоплеменной знати, старейшины, или старцы градские (людские), которые в мирное время образовывали нечто вроде городской думы, ведавшей всеми делами в Киеве и распоряжавшейся городской казной. Участвуя в военных предприятиях князя, «кыяне» получали львиную долю захваченной добычи. Так, после усмирения «древлян» Ольга передала Киеву две трети «деревской» дани.

Древнерусские источники не позволяют составить сколько-нибудь цельного представления об общественном статусе старцев градских. По счастью, в нашем распоряжении есть довольно подробные описания общественной организации поморских славян, принадлежащие перу германских миссионеров XII в. И поскольку славянская часть киевских «полян», согласно данным летописи, происходила из «ляхов», то есть с соседней территории, мы можем использовать сведения германских памятников о поморской знати в качестве методически оправданной и исторически точной аналогии с положением старцев градских в Русской/Киевской земле, тем более что уровень развития общественных институтов в обеих странах был примерно одинаков.

Знатные роды поморских славян пользовались у простого народа особенным уважением и почтением. Благодаря этому обстоятельству влияние знатных людей имело вполне самостоятельный источник, независимый ни от князя, ни от веча. Родовая аристократия не состояла на службе у князя и не входила в его дружину. Князь не имел над ней прямой власти, не мог приказывать ей. В тех случаях, когда ему необходимо было заручиться содействием городских старшин, он слал им свои предложения, с поклоном от своего имени, а те, обсудив, принимали их к сведению или отвергали. Точно так же из нашей летописи известно, что в 1147 г. великий князь Изяслав Мстиславич отправил послов в Киев к «брату своему Володимеру... и к Лазарю тысячьскому».

Не принадлежа к княжеской администрации и служилым людям, городские старшины не были, однако же, и выборными людьми. Их ведущая роль в управлении городом определялась не решением веча, а исключительно обычаем, предписывавшим чтить благородное происхождение.

Каждый знатный род имел своего главу. Между этими старейшинами обыкновенно выделялся один, славившийся наибольшей древностью рода, богатством, личными достоинствами. Как правило, такой человек пользовался в городе почти неограниченным влиянием. В этом отношении любопытен пример Щетина, который слыл в Поморье «матерью городов», подобно древнерусскому Киеву. В Житии святого Отгона Бамбергского (начало XII в.) сообщается, что «некто Домослав, первенствовавший между жителями Щетина качествами тела и души и множеством богатства, а равно знатностью рода, пользовался от всех такою честью и таким уважением, что и сам князь поморский Вратислав без его совета и согласия ничего не делал, и от его слова зависели как общественные, так и частные дела. Ибо Щетин, сей отличный город, который, заключая в своей окружности три холма, первенствует между всеми городами Поморья, был наполнен его родственниками, рабами и друзьями. А также в других окрестных странах было у него такое множество родни, что не легко бы стало кому-либо ему противиться...».

Выдающееся положение глав родов было подчеркнуто наличием у них дружины (в XII в. до трех десятков воинов) и их участием в богослужении наравне со жрецами. В том же Щетине, в главном языческом храме, хранились золотые и серебряные кубки и сосуды, из которых по праздникам «делали гадательные возлияния, ели и пили знатные и могущественные люди страны». Здесь же, на священной храмовой земле, городские старейшины держали совет. Для этой цели были выстроены три кутаны. Внутри них находились скамьи и столы, «потому что здесь бывали их [знатных щетинцев] совещания и собрания, и сюда они приходили, пить ли, или серьезно толковать о своих делах, в положенные дни и часы».

Но если предварительное обсуждение дела было прерогативой знати, то окончательное решение по нему выносило вече. Вече было архаическим институтом, существовавшим у славян с незапамятных времен. Известный фрагмент Лаврентьевской летописи свидетельствует, что веча на Руси искони были обычным делом: «Новгородци бо изначала, и смолняне, и кыяне, и полочане, и вся власти [волостные, «старшие» города], якож на думу, на веча сходятся...» (летописец Переславско-Суздальский дает чтение: «...вся власти на думу на веча сходятся»).