Русская земля. Между язычеством и христианством. От князя Игоря до сына его Святослава

Таким образом, летописно-житийная хронология отодвигает дату рождения Ольги в IX столетие, приурочивая ее к промежутку между 881 и 894 гг. Веры ей нет никакой, или, точнее, она требует такой слепой веры, которая позволила летописцу ничтоже сумняшеся поместить под 955 г. предание о сватовстве к Ольге византийского императора, прельщенного красотой киевской княгини. Между тем красавице должен был идти не то седьмой, не то восьмой десяток![89] Предание это, безусловно, имеет самостоятельные, внелетописные корни, и само его существование великолепно изобличает довольно позднее происхождение и неуклюжие приемы летописно-житийной реконструкции Ольгиной биографии[90].

 Свадьба Игоря и Ольги, якобы сыгранная в 903 г., невероятна еще и потому, что отстоит почти на четыре десятка лет от появления на свет их первенца. При таком положении вещей именно время рождения Святослава приобретает решающую роль в вопросе о возрасте Ольги[91]. Никакой другой, более надежной мерки у нас нет. Правда, Повесть временных лет и тут не может похвастать безупречной точностью своих сведений. Фраза «в се же лето родися Святослав у Игоря» помещена под 942 г. Затем, в договоре 944 г., он представлен собственным послом как полноправный княжич. Это означает, что к этому времени над ним уже был совершен обряд постригов (острижения волос), сопровождавшийся принародным действом — опоясыванием мечом и «посажением на коня», что символизировало обретение малолетним княжичем прав наследования «отнего и деднего» достояния. Обыкновенно постриги устраивались по достижении наследником трех лет. В таком случае рождение Святослава отодвигается с 942 на 940-й — начало 941 г., а женитьбу Игоря на Ольге следует отнести соответственно к 938 — первой половине 940 г. Архангелогородская летопись[92] сообщает, что Ольга сделалась женой Игоря в десятилетнем возрасте. В этом нет ничего невозможного, так как для женщин обычный брачный возраст (12— 14 лет) мог быть значительно снижен. Например, из Повести временных лет известно о венчании пятнадцатилетнего князя Ростислава Рюриковича с восьмилетней Верхуславой Всеволодовной (1187 г.). Так что, с учетом показания архангелогородского летописца, вероятное время рождения Ольги датируется второй половиной 20-х гг. X в. Если же принять предположение, что ко времени своего замужества Ольга все-таки перешагнула тогдашний порог совершеннолетия для женщин, то ее рождение состоялось, по всей видимости, между 924 и 928 гг.[93]

Родина Ольги — Псков или Болгария?

 Появление Ольги в Киеве Повесть временных лет описывает следующим образом: возмужавший Игорь по-прежнему покорно подчинялся вещему Олегу, который «и приведе ему жену от Плескова, именем Олгу».

Согласно другой легенде, настоящее имя Ольги было Прекраса, «а Олег поименова [переименовал] ю и нарече во свое имя Ольга» (Иоакимовская летопись, в изложении Татищева).

 Впрочем, источникам не известен ни один подобный случай перемены языческого имени на другое, языческое же. Зато мы знаем, что на самом деле вещий Олег и Игорь никогда не встречались, поэтому вправе предположить, что Олег занял здесь место другого, подлинного свата, о чем разговор впереди. Пока же зададимся вопросом: откуда Игорю «привели» его знаменитую супругу?

В вопросе о происхождении Ольги до настоящего времени господствует «псковская легенда», отождествляющая летописный «Плесков» с древнерусским Псковом, который и объявляется местом рождения княгини. «Народное краеведение» дало Ольге еще более точную прописку, сделав ее уроженкой «веси Выбутской» (село Выбутино/Выбуты, или Лабутино, в двенадцати верстах от Пскова вверх по реке Великой). Этим устраняется противоречие с показанием Жития, что во времена Ольгиной молодости о Пскове и помину не было: «еще граду Пскову несущу». Кроме того, в народной традиции Выбутино слыло также родиной князя Владимира I Святославича, чем «обеспечивалась как бы прямая связь двух первых русских святых — равноапостольных, бабки и внука, Ольги и Владимира»[94].

Версия о псковских корнях Ольги должна быть взята под сомнение прежде всего ввиду довольно позднего ее происхождения. Хотя обе формы этого топонима — «Плесков» и «Псков» — присутствуют в Новгородской I летописи старшего и младшего изводов, однако в Новгородской I летописи старшего извода лексема «Псков» появляется и вытесняет предыдущую — «Плесков» — только с 1352 г., что позволяет датировать возникновение «псковской легенды» временем не ранее конца XIV — начала XV в. Впрочем, впервые в законченном виде она читается лишь в Степенной книге (1560-е гг.), где Ольге уже приписано само основание Пскова. Эта легенда тоже быстро сделалась для старомосковских книжников «историческим фактом»[95].