Русская жена эмира

охранников, когда расправитесь с ними.

Лебедев вызвал в кабинет конвоиров и обратился к старшему, который был русским:

- Этого заключенного я забираю на три часа. Вот разрешение на выезд за подписью

Веденского, - и следователь протянул бумагу старшему по конвою, лет сорока, который

еще три года назад работал на железной дороге слесарем. – Да, вы оба поедете с нами.

Будете его охранять. Об этом выезде никто не должен знать, иначе дружки бандита

110

захотят освободить его. А твой напарник, надежный человек? – и чекист пристально

глянул на молодого, крепкого узбека. Тот смутился и опустил глаза.

- Ничего плохого сказать не могу, он честный и исправный работник.

И Лебедеву вдруг стало жалко этих людей, особенно русского конвоира, у которого

должны быть дети.

- Новиков, сколько у тебя детей?

- Трое, старшему - пятнадцать, комсомолец, отличник, - и широко улыбнулся.

«Зачем я спрашиваю об этом? – упрекнул себя следователь. – Зачем навожу тоску на

душу, ведь это дело уже не повернуть вспять. Лучше не думать ни о чем - так спокойнее

живется. Просто им не повезло в этой жизни».

Лебедев дал команду вывести бандита, но старший конвоир остановил его:

- Николай Фомич, извините, я забыл сказать: по инструкции перед выходом я должен

обыскать арестованного. Мало ли что может быть у него спрятано.

Лебедев растерялся и испуганно посмотрел на басмача. Тот остался спокоен, потому что

не знал русского языка. И Новиков шагнул к курбаши и строгим голосом произнес:

«Встать, бандюга!». Второй конвоир сразу перевел, и Султанбек стал медленно

подниматься.

- Погоди, Новиков, сам обыщу его. Я отвечаю за него головой: это ни какой-нибудь

рядовой бандит. Понимаешь?

Новиков не смел возражить и отошел в сторонку, хотя в душе слегка обиделся из-за

недоверия. Лебедев ощупал арестованного с головы до ног и ничего не нашел.

- Он чист, ведите его вниз, - приказал следователь.

Во дворе уже ждала закрытая легковушка черного цвета. Султанбека усадили на заднее

сиденье между конвоирами с пистолетами на боку. Лебедев же устроился рядом с

водителем и захлопнул дверцу.

- Юра, поехали в сторону мечети Кукельдаш, - сказал Лебедев молодому водителю.

С шумом автомобиль выехала со двора, и часовые солдаты закрыли решетчатые ворота.

- Юра, когда подъедем к Кукельдашу, сбавишь скорость. Там будем кататься, пока этот

бандит не вспомнит дом, где встречался с дружками.

- Понял вас. Николай Фомич, а что это за бандит?

- Это главарь басмаческой банды, на его совести много загубленных душ, особенно

наших активистов. Раньше был героем, а вот теперь сидит в кандалах и смиренно дает

показания.

Водитель повернул голову назад, глянул на басмача с ненавистью и сказал:

- Таких надобно на месте расстреливать, чего с ними возиться.

- Пусть сначала про своих сообщников расскажет.

Машина уже двигалась к мечети, выпуская из-под колес клубы черного дыма. Впереди

уже был виден базар: у деревянных ворот - много народу. По широкой улице шли

женщины в парандже со своими детьми и большими тазами на голове. Мужчины - на

ослах и арбах, груженных арбузами, дынями. Среди них уже мелькали девушки с

открытыми лицами и мужчины в европейской одежде: брюках, рубашках и даже шляпах.

Водителю Юра все чаще подавать сигналы для людей, чтобы народ освободил дорогу.

Не доезжая до мечети, Лебедев приказал свернуть налево, на тихую улицу и обратился к

заключенному:

- Султанбек, мы уже на месте. Теперь смотрите по сторонам и найдите тот дом.

Курбаши согласно кивнул головой и устремил свой взгляд к окошку. Автомобиль ехала

медленно, чтобы бандит мог разглядеть каждый дом.

111

Лебедев снова обернулся к Султанбеку с вопросом:

- Тот дом как-то выделялся среди прочих?

- У него был балкон, и он выходил на улицу, - успел сочинить курбаши, разыгрывая

спектакль со следователем.

- Ребята, - обратился чекист к конвоирам и водителю, - этот басмач говорит, что у того

дома был балкон. Вы тоже глядите по сторонам. Дело в том, что в этом доме находится

штаб антисоветской организации.

Так Лебедев решил отвлечь их внимания от Султанбека. Сам следователь тоже

всматривался в дома через лобовое окно. Так он ослабил бдительность конвоя.

И проехав еще немного, следователь обернулся к заключенному с вопросом: «Может,

вот этот кирпичный дом?» Эти слова были для курбаши условным сигналом. Оба

конвоира бросили свои взгляды на тот дом. В то самое время Султанбек опустил руку к

ноге и вытащил револьвер. Остальное произошло мгновенно. Сначала курбаши

выстрелил в сердце молодому конвоиру, и голова его сразу свисла набок. Старший

конвоир глянул на бандита - оцепенел, и рука застыла на кобуре. Ему в лицо смотрело

черное дуло револьвера. Глаза басмача сверкали. Но Султанбек не стал стрелять, а вместо

этого ударил конвоира по голове тяжелой рукояткой пистолета. Вмиг охранник свалился