Русская жена эмира

Он совсем не заметил, как минули два часа. Книга унесла его в райский уголок земли, где ласковое море, джунгли. Однако стук в дверь заставил его вздрогнуть, и полковник вновь очутился в тревожной Бухаре.

Николаев открыл дверь и увидел слугу эмира. Тот учтиво протянул ему большой узел, сказав:

– Его величество ждет вас у себя.

– Передайте Его величеству, что сейчас явлюсь.

Николаев развязал узел на столе: там был дорогой синий халат, белоснежная чалма и сапоги с изогнутым носом. Тут же советник скинул мундир и облачился в восточный наряд, затем с лампой в руке зашел в спальню и глянул в зеркало в рост человека с резными узорами. Вид был нелепым: светлое лицо, рыжие брови все равно выдавали в нем человека христианской веры.

И когда в этом наряде полковник вошел в кабинет эмира, тот не сразу признал советника: «Кто это такой явился без…», – и вдруг эмир рассмеялся, показывая белые зубы:

– Из тебя мусульманин не получится, слишком уж белым родился.

– Но ведь бывают же рыжие таджики, – возразил Николаев.

В разговор вступил начальник охраны Таксынбай, который сидел на стуле у стены:

– Может, господину советнику брови покрасить хной, тогда они станут темными?

– Это хорошая мысль, – поддержал эмир, – но тогда надо будет и лицо вымазать сажей, чтобы стал черным.

Алимхан расхохотался и откинулся на спинку кресла, тем самым выставив из-под халата свой круглый живот. Шутка Алимхана рассмешила всех.

Быстро успокоившись, эмир принял серьезное лицо и обратился к Николаеву, который уже сидел в кресле:

– Что это я так развеселился – не к добру. Итак, поговорим о нашем караване. Виктор, думаю, нет надобности знакомить тебя с Таксынбаем – его отряд будет охранять твой обоз. Хотя мои гвардейцы – верные люди, и все же не должны знать о грузе. Кроме солдат, караван будут сопровождать погонщики лошадей. Это из верных людей Даврона, но и им не нужно знать о золоте. Хотя дервиши и презирают деньги, кто знает, что случится с их разумом, когда они увидят столько драгоценностей.

– Ваше высочество, но солдаты и погонщики все равно догадаются, что это очень ценный груз, коль караван сопровождает личная охрана эмира, да еще груз прячут в пещере, – возразил полковник.

– Пусть догадываются – это не опасно, ведь о пещере будут знать единицы. Да и после часть свидетелей отдадут свои жизни во имя тайны Бухары. Теперь о том, какие роли я дал вам. Таксынбай, солдаты – в твоем ведении, а дервиши будут слушаться только Даврона. Над вами будет стоять мой советник Николаев – слушайтесь его во всем. В пути именуйте его купцом Одылбеком. За сохранность каравана отвечает полковник, потому его приказы должны исполняться без всякого рассуждения. Таксынбай, ты понял меня?

– Да, Ваше величество, все в вашей воле.

– Вот и хорошо. Вот еще что: если кто-либо захочет сбежать из каравана или похитить золото, то таких расстреливать прилюдно, дабы у других пропала такая охота. Никого не щадить, ведь речь идет о казне эмирата, бухарского народа. Помните это и берегите казну даже ценой своей жизни. Ваши старания будут очень щедро вознаграждены. А сейчас идите в караван-сарай Даврона. Там, надеюсь, уже закончились приготовления. Перед дорогой нужно прочитать благодарственную молитву, и эмир, вознеся ладони перед лицом, стал тихо читать молитву. Остальные сделали то же самое. Для Николаева этот ритуал был лишь данью уважения к религии друга. В конце краткой молитвы Алимхан произнес «Амин» и облегченно вздохнул.

Затем эмир подошел к Николаеву, который уже вытянулся, как подобает офицеру, забыв о своем азиатском одеянии. На это Алимхан слегка улыбнулся, пожал ему руку и дал совет:

– Виктор, запомни, мусульманин должен ходить с чуть склоненной головой, в знак покорности пред Всевышним. Величие духа у нас не приветствуется. Желаю успешного завершения дела. Я буду молиться за вас. А теперь скачите в караван-сарай Даврона: золото уже там, его доставили на арбах. Караван, должно быть, уже готов.

После этих слов эмир шагнул к Таксынбаю и тоже крепко сжал ему руку:

– Не своди глаз с людей, никому не доверяй. А в твое отсутствие я позабочусь о твоей семье, а когда вернешься, то станешь очень богатым человеком.

В ответ крупное лицо Таксынбая засияло. Он понял намек правителя: до возвращения каравана в Бухару семья Таксынбая, в том числе его отец и мать, будут в руках эмира. Вдруг если он надумает бежать с золотом, то вся семья будет казнена. Такое решение не обидело Таксынбая, ибо сам поступил бы так же.

Алимхан проводил гостей до приемной, чего никогда не делал, и вернулся к себе. Затем он застыл у окна, раздвинув шторы. От этих людей зависело его благополучие. Внизу дворцовую лестницу освещали керосиновые лампы на длинных ножках. Там же стояли конники, ожидавшие Николаева и Таксынбая, и когда те появились, все вместе ускакали и скрылись во мраке. Осталась лишь стража дворца. «Хорошо, что ночь выдалась темной – значит, Аллах на нашей стороне», – подумалось эмиру.

Алимхан погрузился в кресло и тяжело вздохнул: «О, Всевышний, не оставь меня в столь трудные дни, ибо вся надежда лишь на тебя».