Русская Жизнь 11.04.08 Понаехали тут

На самом деле Москва - не более чем модель большой России, ничем, кроме самого красивого в мире метро и еще нескольких достопримечательностей, от Замкадья не отличающаяся. Дикого поля в Москве хватает - точно так же, как в Замкадье хватает богатства и гламура. И если в нищем городе Ставрополе - один (на самом деле, не один, конечно) автомобиль «Бентли», а в Москве - сотни, то это только потому, что Москва - сама по себе больше Ставрополя.

А так, и главный вещевой рынок страны, знаменитый Черкизон, - это Москва. И знаменитая история про 11-летнюю девочку Валю, которая родила от таджика, типичная история самого мрачного социального дна - это тоже московская история, потому что Капотня - это такая же Москва, как и улица Тверская. И Петросяна в Москве смотрят так же, как и в Перми. И паленую водку пьют. И у игровых автоматов стоят. И продавщицы московских ночных магазинов со своими бойфрендами охранниками - это самые настоящие коренные москвичи, как и московские гопники, пьяницы и двоечники.

V.

В Советском Союзе, чтобы стать моряком загранплавания, мало было получить соответствующее образование и устроиться на морское судно - нужно было пройти через так называемую комиссию по визированию при обкоме партии. Все было очень серьезно - если какое-нибудь белое пятно в анкете или еще что-то, комиссия могла тебя зарубить, и ты со своим дипломом морского штурмана будешь до пенсии преподавать в этой же мореходке навигацию, тихо всех вокруг себя ненавидя. Я учился на моряка в девяностые, комиссии по визированию и самой практики этого «визирования» уже, разумеется, не было, но у нас в вузе существовала собственная комиссия по визированию, созданная, насколько я понимаю, из ностальгических соображений, - в кабинете ректора собирались какие-то ветераны, нас по одному запускали в кабинет, комиссия спрашивала, отдаем ли мы себе отчет, какая это высокая честь - быть российским моряком. Мы говорили, что отдаем, и считалось, что процедура визирования пройдена. Выпускать нас за границу или нет - от этих ветеранов не зависело, но мы снисходительно относились к таким посиделкам в ректорском кабинете. Как в «Калине красной»: «Это наша традиция, и мы ее храним».

«Понаехали тут» в Москве двухтысячных - это такая же комиссия по визированию, бессмысленная, но в целом безобидная атавистическая традиция, к которой стоит отнестись снисходительно. В восемьдесят четвертом году последний маргинал из Бирюлева со своей московской пропиской мог вызывать зависть провинциальных родственников - сегодня кто станет завидовать коренному бирюлевцу? А если где-нибудь (говорю «где-нибудь», потому что не представляю, где это может случиться) он, разговорившись со мной и узнав, что я из Калининграда, скажет мне: «Понаехали тут», - я сделаю брезгливое лицо и отойду в сторону. Строго говоря, так же должны были вести себя со мной калининградские казахи, но, видимо, не додумались.

Хозяин

История одного уплотнения

Дмитрий Ольшанский

Лев Григорьевич был одним из первых комиссаров Советского правительства. Со всех концов земного шара собирались тогда в Москве коммунисты, чтобы помочь молодой Республике, сражавшейся в кольце фронтов. Его беззаветная преданность делу социализма и самоотверженная работа в условиях гражданской войны не забыты трудящимися. Каждый год пионерские и комсомольские организации возлагают цветы к дому, где жил и работал Лев Григорьевич.

«Памяти храбрых бойцов Октября». М., «Политиздат», 1967.

I.

Единственной ошибкой, которую Лева совершил в Москве, был отказ от вселения в Третий Дом Советов. Избежать всего, что за этим последовало, было уже невозможно.

Первая неделя, которую он провел в России после того, как пароход перенес его с Лоуэр Ист-Сайда в воюющую Европу, прошла для него в непрерывной беготне, в суете и растерянности, в чужом табачном дыму, от которого Лева то и дело начинал задыхаться. В Петрограде он не знал ни одного человека, кроме Билла Шатова, чьи лекции слушал когда-то в марксистском клубе на Бауэри. Но Шатов, как обьяснила ему не по годам надменная секретарша из Петросовета, уже десять дней как уехал национализировать волжский флот. Когда возвратится? Это решает лично товарищ Раскольников, в распоряжение которого он командирован. Можно ли увидеть ответственного за прием американских товарищей? К сожалению, вас сейчас вряд ли кто-то примет. Извините, у нас нет ни минуты. Не отвлекайте. Простите. Вот что, зайдите в комиссариат иностранных дел, там заведует такой матрос Маркин, он, кажется, любит гостей. Когда выяснилось, что и Маркин уехал налаживать волжский флот, Лева даже не удивился. В конце концов, с трудом проходя сквозь толпу в одном из липких и уже привычно неприветливых коридоров, он все-таки поймал за рукав как будто бы не спешившего человека по фамилии Володарский. Разумеется, времени не было и у него - но на этот раз было сделано исключение.