Русская жизнь. Корпорации (февраль 2009)

В декабре на одном из немецких форумов появилась версия: едет приличный человек по автобану, под колеса внезапно бросаются двое русских подростков. А дикая страна, что вы хотите. Наверное, в Германии кто-то верит, что проспект Вернадского - автобан, где у водителя нет возможности для маневра, а не одна из центральных трасс Москвы, что подростки не шли по переходу и что, наконец, водитель ехал с положенной скоростью. Впрочем, состояние Хоберта в момент преступления - отдельный вопрос.

IV.

Одни очевидцы утверждают, что господин Хоберт выглядел пьяным, другие - что он походил на «человека в измененном состоянии». Впрочем, это можно списать на шок. В рапорте дознавателя ГИБДД Щукина, встретившегося с Хобертом в воскресенье, написано, что признаков алкогольного опьянения не установлено и Хоберт прошел обследование в неназванной больнице. Так или иначе, но в уголовном деле, которое ведет Следственное управление ГУВД Москвы, факт управления транспортным средством в нетрезвом состояния не фигурирует. (Считаю это уточнение важным; оно корректирует первоначальную медийную версию о пьяном наезде и демонстративном отказе от освидетельствования.)

Потом Ольга (подполковник милиции) узнает, что Хоберта за полтора года его пребывания в Москве задерживали как минимум трижды: за управление в нетрезвом состоянии, за превышение скорости на 50-70 км, за выезд на встречную полосу, отсутствие ОСАГО - и всякий раз Беньямин Томас отказывался от экспертизы, ссылаясь на дипломатическую неприкосновенность.

Красавец, плейбой, спортсмен - как он, должно быть, потешался над «полицейским бессилием».

V.

Должно быть, его - скромного гуманитария, человека, в общем-то, тихой профессии (до Москвы Хоберт работал на Урале, преподавал в языковой школе в Екатеринбурге) - забавлял новый статус. На машине всего лишь литера «Т» (дипломатический техперсонал), а права как у большого. Все при нем - молодость, красота, наверное, и материальная безмятежность (судя по «Порше Кайенну») - а главное, драгоценное, восхитительное чувство правовой свободы и абсолютной неуязвимости. Свободы, которую он никогда не мог бы позволить себе в Германии, да и, пожалуй, ни в одной другой стране. Легко представить: стоит, значит, гаишник, властелин асфальта, хозяин жизни, скрипит зубами, страдает, будто Жженов на заглохшем мотоцикле в «Берегись автомобиля», - а руки коротки. Победительный немец мчится вдаль, «Кайенн» сверкает, жизнь ослепительно хороша.

И все- таки последний инцидент на Лужнецкой набережной -превышение скорости на 69 км, признаки алкогольного опьянения - переполнил лимит правового терпения. 25 октября прошлого года МИД направил в посольство ФРГ ноту о недопустимом поведении господина учителя: доколе? Наверное, в посольстве была какая-то реакция; Хоберта, должно быть, укорили, «провели воспитательную работу». Наверное. Но через месяц случилось «Вернадского, 33».

VI.

Андрея, единственного сына Ольги Камыниной, «чудесного, доброго, умного и деятельного мальчика», как говорят про него учителя, похоронили под Наро-Фоминском, на кладбище возле деревни, где он проводил каждое лето. Сашу - в родной Рузаевке; он был там «звездным мальчиком», легко поступил в Москве на бюджетное отделение, серьезно занимался музыкой, - чуть ли не весь городок пришел на похороны. После похорон мальчиков началось самое страшное - молчание, ужас безмолвия и пытка неизвестностью. МИД и посольство как воды в рот набрали. Никто из дипломатов не приехал к Ольге Камыниной и Маше Евтеевой - сестре Саши (она тоже живет в Москве). Только в январе до них дошли письменные соболезнования от господина Вальтера Юргена Шмидта, посла Германии, их почему-то прислали не домой, а в следственное управление. Дошел вопрос: «А что, у них родители крутые?», будто бы прозвучавший сверху, а может быть, это был испорченный телефон, - но тут Ольга Камынина вступила в большой эпистолярий с инстанциями. Кто виноват в том, что Хоберта вовремя не остановили, спрашивает она. Кто виноват?

Там, где не действует российская юрисдикция, гражданка России бессильна, даже если она подполковник МВД. Ольга писала в МИД, Генпрокуратуру, Министерство юстиции, но первая реакция со стороны МИДа последовала только 19 декабря, после акции протеста, которую провели однокурсники Андрея и Саши у посольства на Мосфильмовской. Был совсем детский неумелый пикет, первокурсники не знали, что надо подавать заявку, зато прошли гражданскую инициацию - нескольких детей вежливо отвезли в отделение. Но телеканалы дали сюжет, и именно это, по всей видимости, помогло - Россией управляет телевизор. Через два дня в новостных лентах появилась информация о вызове господина посла в МИД в связи с инцидентом; МИД сделал официальное представление и напомнил, что трагедии можно было избежать, если бы претензии 25 октября дали ход. Посол заверил в готовности к сотрудничеству.