Русская жизнь. Лень (май 2009)

Карьеру Аяза Муталибова, очевидно, правильнее всего сравнивать с карьерой Николая Рыжкова, аполитичного технократа, возглавившего советское правительство за несколько лет до распада СССР. Муталибов всю жизнь проработал на заводе «Бакэлектробытмаш» - рабочий, техник, мастер, инженер, начальник цеха, генеральный директор. Потом ненадолго на партийную работу, вторым секретарем Наримановского райкома партии в Баку, а потом опять в «реальном секторе» - министр местной промышленности Азербайджанской ССР, председатель Госплана и с 1989 года - председатель Совета министров советского Азербайджана. О своих сверстниках, делавших партийную карьеру, отзывается почти презрительно: «Как они росли? Комсомол, партия и руководящая работа. Он пороха не нюхал, заводского дыма не чувствовал, он не знал, что такое быть отцом для рабочих, заботиться о них, отвечать за них». О январском 1990 года пленуме ЦК компартии Азербайджана, на котором его избрали первым секретарем, Муталибов говорит: «Январский, будь он трижды проклят, пленум», - и, очевидно, не лукавит. Возглавить республиканскую компартию в те дни - это был очень неоднозначный поворот карьерного пути. 13 января в Баку начались армянские погромы, закончившиеся 20 января вводом в город танков. Первый секретарь ЦК компартии Абдул-Рахман Везиров с ситуацией справиться не смог - демонстранты на площади перед зданием ЦК сжигали свои партбилеты, активисты Народного фронта обвиняли Везирова в том, что именно по его вине из Карабаха бегут азербайджанцы, а он даже не может их разместить по-человечески, в то время как армяне живут в комфорте. Везиров ушел в отставку и уехал в Москву. Внеочередной пленум ЦК компартии избрал новым первым секретарем премьера Муталибова, единственного из республиканских руководителей, о котором было точно известно, что он пытался остановить ввод танков в столицу Азербайджана.

- Я был против танков. Я звонил Рыжкову дважды ночью - Николай Иванович, я вас прошу. Вы поймите, советская армия ассоциируется с русским народом. У нас 500 тысяч русских. В какое положение вы их ставите? Если бы не было карабахского фактора, ничего бы не было никогда. Азербайджанский народ - он мирный, толерантный. Он никогда… Работать, пахать, торговать - горазд. Но не воевать. Он не хочет воевать (Я не удержался и уточнил: «Не хочет и не умеет?» Муталибов согласился: «И не умеет, да».)

В тот момент Аяз Муталибов, очевидно, был самым популярным политиком Азербайджана. С самого начала погромов, когда республиканский ЦК был фактически парализован, именно Совмин начал эвакуацию (армянские источники называют ее депортацией) армян из Баку:

- Мы сделали все, чтобы эвакуировать армянское население всеми доступными способами - куда угодно. Мы были против того, что произошло в Сумгаите (речь идет об армянском погроме 1988 года, с которого началась война в Нагорном Карабахе. - О. К.), потому что понимали, что это была провокация против нашего народа. Вы знаете, как армяне вцепились в глотку Турции и везде и всюду вот издеваются над этой страной за геноцид, который имел место в начале прошлого века. Я понимал, что то же самое грозит нам, если прольется кровь, хоть капля крови. Мы не отмажемся, не отмоемся. Поэтому весь аппарат Совета министров, все были мобилизованы, сосед соседу помогал, потому что мы знали, что в городе работают провокаторы.

IV.

К началу 1990 года Азербайджан и Армения, две советские республики, уже два года по-настоящему воевали. Союзный центр фактически не вмешивался в конфликт. До сих пор в обеих странах вспоминают известную фразу секретаря ЦК КПСС Никонова о «двух мусульманских народах», которые - странное дело! - не могут поделить какой-то там Карабах. А председатель Президиума Верховного Совета СССР Андрей Громыко, когда к нему после сумгаитской резни пришел отпрашиваться находившийся в Москве председатель Президиума Верховного Совета Азербайджана Сулейман Татлиев, удивленно спросил: «Беспорядки? А что за беспорядки, расскажите, я не слышал ничего». Осенью 1989 года активисты Народного фронта Азербайджана заблокировали железную дорогу, связывавшую Армению с остальным Советским Союзом, - республика, недавно пережившая страшное землетрясение, оказалась отрезана от внешнего мира. Союзный вице-премьер Воронин звонил Муталибову: безобразие, мол, наведите порядок, а Муталибов разводил руками. Один из лидеров Народного фронта Этибар Мамедов накануне приходил к премьеру республики и обещал, что если хотя бы один поезд попытается пройти по дороге, активисты-смертники, одетые в белые саваны, лягут на рельсы и пускай поезда идут по их телам.

- Мы уже тогда были никто, - говорит Муталибов. - Не было никакой власти. Что я им мог сделать? Милицию наслать? Прокуратуру? Так ведь не было никакой нормативной базы, даже за нарушение общественного порядка их нельзя было привлечь.