Русская жизнь. Мужчины (январь 2009)

Быть сибаритом в век высоких скоростей, нанотехнологий и прочего Кира Булычева - занятие, конечно, непозволительно старомодное, тургеневское прямо. Поэтому часто, очень часто бонвиванов подозревают в какой-то внутренней ране, в душевном непокое, пытаются за как бы маской разглядеть как бы лицо. «Что ты действительно (с мхатовским ударением на „действительно“) можешь сказать мне о нем, - спрашивает меня бьюти-редактор главного нашего глянцевого журнала, указывая на одно всем известное лицо из светской хроники. - Ведь вы хорошо знакомы». Очень образован. Умен. Не слишком богат. Довольно скрытный. Женат. Лето проводит на яхте. Зиму перестаивает на лыжах. Отлично готовит. Уникальная коллекция оружия. Играет в шахматы. «Не держи меня за дуру, - бьюти-редакторы в совершенстве владеют такой лексикой, не удивляйтесь. - Давай выкладывай начистоту».

А выкладывать-то нечего. Миру уже предъявлено все, что было, есть и будет. Это потайная дверь, за которой нет тайного хода, второго дна, иного смысла. Но с точки зрения картинки, бонвиванство необычайно притягательно, и у этого образа жизни появляются все новые и новые адепты. В основном из числа провинциалов, штурмующих столицу. Вообще забавно было бы подсчитать, сколько человек из одного выпуска светской хроники впервые переехали через МКАД, скажем, год тому назад.

Новичков довольно легко отличить по несколько преувеличенной манере говорить комплименты, по сильно акцентированному пренебрежению к «новым деньгам», за счет которых они, собственно, и кормятся, и вообще по известной суетливости, связанной понятно с чем. Их манит рынок, на котором соперничают не деньгами, не знаниями-умениями, не изворотливостью даже, а расслабленностью и обаянием - качествами, которые искусственным путем не размножаются, в неволе не родятся. «А вы, друзья, как ни трудитесь, все в бонвиваны не годитесь».

* ХУДОЖЕСТВО * Денис Горелов Биг Мак во фри тюре

«Обитаемый остров» Федора Бондарчука по бр. Стругацким

Фантастику пишут инфанты. Замкнутые, нелюдимые, близорукие, мешковатые боги песочниц и чародеи чуланов. По одному облику героя-косморазведчика: мускулист, белокур, добр, отзывчив, убивает всех с одного удара ребром ладони - легко моделируется хилый, одинокий, предельно закомплексованный автор, которого обижали в школе, и девочки над ним смеялись друг другу на ушко, покусывая яблоко. А когда герой в подворотне поднадзорной планеты тем самым ребром убивает насмерть шестерых из восьми хулиганских хулиганов, видно, что авторам ну очень сильно доставалось в детстве и они недостаточно умны, чтоб это скрывать.

Белый- пушистый первопроходец Максим Каммерер теряет транспорт и связь на планете Саракш, управляемой олигархией Неизвестных Отцов. Как водится, герой совмещает в себе пики технократической цивилизации и универсализм первобытного варварства: ест все, стреляет из всего, науки постигает за день, бегает сутками без устали, автоматные стволы сгибает рукой и несет окраинам свет народовластия. Народ Саракша тем временем живет бедненько, но счастливо, славит верхи и огораживается от враждебного окружения цепочкой башен противобаллистической защиты. В действительности башни накрывают остров вредным излучением, которое порабощает плебс, а редких особей, способных к критическому мышлению и именуемых за то выродками, вводит в эпилептический транс. Как часто случается в обитаемой вселенной, элита государства вербуется именно из выродков, потому что остальные дураки. Получив отрывистое имя Мак Сим, гость из будущего по-американски берется чинить отсталые антимиры. Бабы в восторге, дураки безмолвствуют.

События даются в виде беспорядочного потока сознания: переводной «Улисс» был уже на подходе, и внутренние монологи крайне популярны. Человечеству было еще невдомек, что мусор мыслительного процесса на письме почти непередаваем, и браться за него способны только эгоманьяки - либо мессианствующие трэшмейкеры типа Лимонова и Буковски, либо одаренные лабухи вроде Нагибина, имевшего хамство целыми абзацами, через многоточия, транслировать мысли Пушкина. Как давно замечено, слабые авторы симулируют эмоцию, заставляя героев бычить на пустом месте и сыпать неспровоцированными проклятьями. У Стругацких сочное ругательство «массаракш» на трехстах семидесяти страницах встречается 135 раз, не считая пятикратного «тридцать три раза массаракш». Впрочем, пробелы лингвистического чутья заведомо выдает уже псевдоним «братья Стругацкие».

Хаотическое мышление одинокого подростка - известная угроза и для композиции. С началом каждой главы «Острова» в сюжет вваливается орда новых персонажей с труднозапоминаемыми именами, которых аннигилируют с такой скоростью, что неясно, зачем им имена. Главные антагонисты проникают в действие за 20 страниц с конца, так что в экранизированной Бондарчуком половине романа о них еще и слыхом не слыхать.