Русская жизнь. Понаехавшие (апрель 2008)

Мне редко бывает стыдно за то, что я пишу. За ту заметку - стыдно, да.

II.

Наверное, здесь нужно было бы сказать, что, переехав в Москву, я сам почувствовал себя калининградским казахом и поэтому понял, что был в свое время неправ, но ничего такого я сказать не могу. Быстро нашел работу, быстро снял квартиру, а обширный круг московского общения, благодаря ЖЖ, сформировался еще задолго до переезда, так что даже проблемы «с кем сегодня выпить» для меня никогда не существовало. Разумеется, я сталкивался и с такими людьми, в жизни которых главным событием было рождение в Москве, и я слышал от них, что каждый приезжий - потенциальный подонок, готовый идти на любые компромиссы с совестью только ради того, чтобы остаться в Москве и не возвращаться в свое кошмарное Замкадье к папе-алкоголику и удобствам во дворе. Но поскольку ни папы-алкоголика, ни удобств во дворе у меня никогда не было, а мое Замкадье местами больше походило на Европу, чем самые европеизированные уголки Москвы, всерьез этот дискурс и его носителей я никогда не воспринимал. Зачем слушать хамов и идиотов, правда же?

III.

Я нарочно говорю только о себе, потому что к обобщениям мой случай не располагает. Я журналист, а журналистская среда более подвижна, чем любая другая, и это (плюс образование, плюс то, что Калининград - это все-таки не Усть-Кут) не дает мне оснований считать себя типичным понаехавшим.

Но, мне кажется, любой понаехавший программист из Саратова, музыкант из Воркуты или, прости Господи, менеджер из Владивостока рассуждает примерно так же, как и я - тоже не считает себя типичным понаехавшим. И если так, то получается, что нетипичных понаехавших в Москве - достаточно много, и все они (мы), которые считают себя нетипичными, на самом деле типичные.

Кто едет покорять Москву? Двоечник не едет. Гопник не едет. Пьяница не едет. Не едут продавщица ночного магазина и ее бойфренд охранник. Двоечнику, гопнику, пьянице и продавщице с охранником и в родном городе хорошо. А я прекрасно помню свое настроение за полгода до отъезда в Москву (я тогда еще учился, и уехать не мог) - все, что можно было сделать и написать, уже сделано и написано, куда расти дальше? - только в главные редакторы, а нормальная газета в городе - одна, и у нее уже есть главный редактор. А перед глазами примеры деградировавших, спившихся, даже умерших старших коллег. Вопрос не в «уезжать или не уезжать», а в «уезжать сегодня или завтра». И я уехал.

А двоечник, гопник и пьяница, разумеется, остались.

Важно учесть, кстати, что остались не только они; много кто остался, - говорю же, случай журналиста не располагает к обобщениям. Вот есть у меня, например, в Калининграде друг по прозвищу Шиша, мой сокурсник - работает каким-то начальником по контейнерным перевозкам в торговом порту, зарабатывает столько же, сколько я в Москве, и прекрасно себя чувствует. Ему не нужно ехать покорять Москву (в Москве нет морского порта и начальники по контейнерным перевозкам в Москве не нужны), мне - было нужно. Естественный процесс, согласитесь.

IV.

Соотношение «Москва - Замкадье» мифологизировано до неприличия. Принято считать, что есть распухшая от денег Москва и есть остальная Россия, в которой умирают от голода бастующие рабочие, внуки убивают собственных бабушек поленом по голове, чтобы отнять пенсию и пропить ее, и так далее. Москва - царство гламура, город с самой высокой концентрацией миллиардеров в мире; стоимость одной пробки на Остоженке превышает бюджет средней российской области. Замкадье - дикое поле с паленой водкой, игровыми автоматами, вещевыми рынками, мрачными спальными районами и хохочущим над всем этим ужасом народным артистом России Евгением Петросяном.

На самом деле Москва - не более чем модель большой России, ничем, кроме самого красивого в мире метро и еще нескольких достопримечательностей, от Замкадья не отличающаяся. Дикого поля в Москве хватает - точно так же, как в Замкадье хватает богатства и гламура. И если в нищем городе Ставрополе - один (на самом деле, не один, конечно) автомобиль «Бентли», а в Москве - сотни, то это только потому, что Москва - сама по себе больше Ставрополя.

А так, и главный вещевой рынок страны, знаменитый Черкизон, - это Москва. И знаменитая история про 11-летнюю девочку Валю, которая родила от таджика, типичная история самого мрачного социального дна - это тоже московская история, потому что Капотня - это такая же Москва, как и улица Тверская. И Петросяна в Москве смотрят так же, как и в Перми. И паленую водку пьют. И у игровых автоматов стоят. И продавщицы московских ночных магазинов со своими бойфрендами охранниками - это самые настоящие коренные москвичи, как и московские гопники, пьяницы и двоечники.

V.