Русская жизнь. Телевизор (июль 2008)

«Крестьянский журнал», 7 апреля, 1929 г. (приложение к «Крестьянской газете») Учеба и критика (в помощь начинающему писателю)

В потоках стихов

Мы получаем сотни стихов в день.

Не шутка, а факт: одна организация в прошлом году запрашивала редакцию одного крестьянского издания о том, как ей переслать и можно ли переслать стихи одного из членов этой организации весом в… двадцать четыре килограмма.

Вот что принесла нам почта за день. Непосредственно в адрес «Крестьянского журнала» присланы стихи 18 авторами, всего 60 стихов. Прозы же получено от 10 авторов, всего 16 рассказов…

Принимая во внимание, что в месяце 30 дней, а в среднем в день получается 100 рукописей, в месяц мы будем иметь 3 000 рукописей, или примерно 400 рассказов и 2 600 стихотворений. Правда, разница весьма разительная.

Но обратимся к самому материалу. О рассказах говорить не будем. Посмотрим стихи.

Побледнела луна немного,
Уступила место дню.
И подсолнечник немного
Свернул голову к лучу и т. д.

Это стихи П. Шелякова. Присылает он не впервые. Мы давали ему много советов. Подчеркиваем ему неудачные места. Делаем пометки на полях, приписываем: «Обратите внимание на технику, есть срывы, нет рифмы, так как у вас рифмуется: себе - вышине, дню - землю, дню - к лучу».

Вблизи деревни на полях
В закрытую картину пашен
Старанье вложено крестьян
В художество навозных пятен.

И дальше идет такая же путаная фразеология вроде «художества навозных пятен». Подпись французскими буквами «Афлекол» и приписка «К оплате».

Возвращаем без оплаты. Нужна еще огромная работа.

Третье:

Необъятный простор темно-синего неба
В вечерней тиши тонет в тысячах звезд,
И стоит радиомачта,
Простирая на снег исполинскую тень.

Это стих Ф. Егорова.

Что другого посоветуешь, кроме того, что надо учиться технике стиха? Этот совет и даем.

Четвертое:

Ты напрасно бренчишь серебром,
Бабка, поздно с тобой рассуждать.
Твои деньги с двуглавым орлом
Власть советов не будет брать.

Это пишет Мартин Кислый. Остроумно, но неудачно. Серебро и царское принимается. Перечеканить можно.

Пятое:

Зажглося утро новое,
В полях туман седой и мгла,
Вскипело сердце молодое,
Что путь иная пролегла!

Или:

Сегодня траур носим.
В нас слезы пали сгоряча.
Скорей заветы сполним
Мы дорогого Ильича.

Это пишет С. Д. Ендовицкий. Пишет он не первый раз. Бранит редакцию, что она не помещает его стихов. Но что же сделаешь? У автора страдает грамматика: путь - не она, а он. Слезы упали у нас, а не в нас, заветы выполним, а не сполним. Поневоле отвечаешь: надо подзубрить грамматику. Без этого ничего не поделаешь.

Шестое. Тов. Ф. Д. Лой, обращаясь к сохе, говорит:

Былые годы дарованием
Ты жизнь паскудную вела.
Природа нашим знанием
В твоем пределе цвела.

Каким «дарованием», что значит «в твоем пределе цвела», спрашиваем мы автора, и стихи возвращаем с отметкой таких путаных мест.

Тов. А. Соболев в стих. «Дровосек» говорит так:

Размахнулся. Топор просвистел
И с силой врезался в дерево,
И удар за ударом направлял я в цель,
Ну, и нагрелся же здорово.

Ничего, как будто. Живо и грамотно. Но где же тут стихи?

Тов. А. Андреев, рассказывая о приехавшем из города докладчике, говорит так:

В избе-читальне газеты шумели.
Сгустилась крестьянская рать.
А под вечер в нардоме запели,
Коля сделал о боге доклад.

И вот Скороспешкин пишет:

Ночь, сугробы, хаты,
В хатах огоньки,
Вечер полосатый
Над снегом висит.
Новая читальня
Тоже под холстом.
Вечер обручальный
Синим полотном.

Техникой стиха, как видим, автор овладел, а в самом описании никак не разберешься. Что это за вечер обручальный. Ни полосатых вечеров, ни обручальных вечеров мы как будто не знаем.

Про крестьянина-труженика и про тяжелую крестьянскую работу пишет тов. Т. И. Грищенко: