Русская жизнь-цитаты 10-20.10.2024

Чуть не забыла... Вы будете смеяться, но с нобелиатом Аджемоглу я тоже бодалась. Дарон Аджемоглу, Джеймс А. Робинсон. Узкий коридор: Государства, общества и судьба свободы. – М.: АСТ, 2021. ... Предельно кратко и тезисно о мировом бестселлере. 1. Соавторы подчеркивают, что «Узкий коридор» продолжает и развивает идеи предыдущей книги – «Почему одни страны богатые, а другие бедные»: «мы во многом последовательно соглашаемся с нашей более ранней позицией» (с. 214). В чем ее суть? В институционализме. Ростислав Капелюшников, полемизируя с этой позицией, раскрывает ее так: «экономические институты выступают в роли объясняемой, тогда как политические – в роли объясняющей переменной» (Р.И. Капелюшников. Contra панинституционализм. – М. : ВШЭ, 2019, с. 19). Тем самым теория Аджемоглу-Робинсона жестко оппонирует теории модернизации, где роли распределяются обратным образом. 2. «Узкий коридор» – книга не столько научная (хотя авторы выдвигают концепцию, претендующую на объяснительную и прогностическую силу), сколько публицистическая. Соавторы воздействуют на читателя прежде всего психологическими атаками и образными средствами. Начинается книга жуткими картинами безвластия, разора, разрухи, бандитизма в Сирии и Нигерии. «Центр Лагоса с его "парнями с района" превратился в настоящий ад» (с.22). Исчезновение сильного государства ведет к во"не всех против всех – настаивают соавторы. 3. Понятно, что вслед за этими картинами социального кошмара соавторы обращаются к теории Гоббса: «многие наши предки, как и обитатели Лагоса, жили в состоянии, которое известный политический философ Томас Гоббс описал в своей книге "Левиафан" следующим образом: "Вечный страх и опасность насильственной смерти; и жизнь человека одинока, бедна, беспросветна, тупа и кратковременна"» (с. 26). Авторы поддерживают тот выход из кошмара, который провозгласил Гоббс: «общую власть Гоббс называет "великим ЛЕВИАФАНОМ, ОБЩИМ БЛАГОМ или ГОСУДАРСТВОМ"» (с. 28). 4. Однако жизнь под ярмом Левиафана тоже бывает кошмаром. Соавторы обращаются к нацистской Германии и делают вывод, что Левиафан двулик, как бог Янус: одно лицо – защитника, закладывающего основы экономического процветания, другое – деспота. 5. Вдруг – бабах! – выясняется, что у Левиафана не два лика, а три: третий лик – скрытый, «Левиафан Отсутствующий». 6. Когда читатель достаточно напуган, он с надеждой смотрит на соавторов: что же надо сделать, чтобы Левиафан обратился к нам своим добрым лицом и заложил основы экономического процветания и политических свобод? Авторы в ответ выдвигают образную концепцию – «эффект Красной Королевы» (той королевы из «Алисы», которая в русском переводе не Красная, а Черная). Левиафана нужно обуздать. Ввести его в узкий коридор. «Именно в этом коридоре действует эффект Красной королевы <…> бег наперегонки» между государством и обществом». И затем: «он может дать даже больше, чем просто усилить обе стороны сразу. Он также преобразует природу институтов, и в результате Левиафан становится более подотчетным своим гражданам и более чутко реагирующим на их запросы». Что ж, концепция понятна. Остается проверить, как она действует и почему одни страны смогли войти в «коридор», а другие нет. 7. Не могу не сказать, что образ «узкого коридора», «жизни в узком коридоре» наводит на мысль о кратковременности и неустойчивости. Все-таки живем мы не в узком коридоре, а лишь проходим через него в другие помещения. 8. Пропускаю многочисленные примеры, которые, по убеждению соавторов, подтверждают их концепцию, и сразу обращаюсь к нашей ситуации. Почему Россия не вошла в коридор? Соавторы начинают издалека: «Свобода – это всегда не результат, а процесс, тем более в странах, десятилетиями страдавших от деспотического правления (с. 391). То есть, по соааторам, в России недоставало процесса борьбы за свободу? Впрочем, в Предисловии соавторы понимали свободу именно как результат: «Эта книга – о свободе и о том, почему некоторым обществам удается ее достичь, а некоторым – нет. А также о следствиях свободы, особенно об экономическом процветании» (с. 7). Итак, «почему же российский «переход» так показательно провалился?» (с. 396). Гм… По-моему, соавторы сваливают в кучу предельно общие и предельно частные объяснения. «Основная причина заключается в том, что Россия слишком далеко находилась от коридора» (с. 396) – в переводе с образного языка на общепонятный: слишком долго правили коммунисты. Ладно, допустим. «Корни проблемы – в отсутствии мобилизации общества» (с. 396). Нет, простите, как это – отсутствие мобилизации общества? Если в конце 80-х «мобилизация» была (а все мы знаем, что была), то ее исчезновение в 90-е надо объяснить. Куда она делась? «Отсутствие независимых частных интересов» – а это как? И почему? «Привнесенные Ельциным авторитарные методы правления» (с. 396). Значит, под коммунистическим правлением «мобилизация» произошла, а под ельцинским – нет. А почему? Залоговые аукционы «полностью делегитимизировало процесс реформ» (с. 396). В чьем понимании делигитимизировали? Насколько широко было известно о залоговых аукционах? А если делигитизировали, то что из этого следует? Усиление Деспотического Левиафана? А почему? 9. Соавторы объявляют себя оптимистами. Обнадеживающим примером мобилизации общества в обуздании Левиафана они видят в движении против харрасмента: «В ответ на реакцию общества стали меняться законы – например, в Нью-Йорке был принят новый закон о предотвращении сексуальных домогательств. Прогресс человечества зависит от расширения способности государства реагировать на новые вызовы и сражаться с любым доминированием, старым и новым, но такого расширения не случится, если его не потребует общество и если общество не мобилизуется на защиту прав всех. Это нелегко и не происходит автоматически, но это может произойти и обязательно произойдет» (с. 674). Гм...