Русская жизнь-цитаты 10-20.10.2024

Как человек ежедневно пьющий, не мог пройти мимо интересного. Российское пьянство, с которым, как все думают, было покончено, опять расправляет плечи. Об этом колонка в The Moscow Times. Воспроизвожу тут ее часть, а ссылка на полный текст - в первом комментарии. "...В 2023-м покупки россиянами спиртного слегка выросли. Но продолжается ли этот рост сейчас? Относительно 2024-го пока есть только цифры производства алкоголя. Но вряд ли они противоречат трендам его потребления. За январь–август этого года в России было изготовлено (в физическом объеме) больше, чем за тот же отрезок 2023-го: водки — на 2,7%, вина — на 31,6%, коньяка — на 17,8%, пива — на 9%. Видимо, спрос продолжает расти. То, что алкогольный рынок в сегодняшней России — это оазис процветания, подтверждается, к примеру, и тем фактом, что по рейтингу Forbes, самым удачливым из всех российских миллиардеров в 2024-м стал Сергей Студенников, основатель торговой сети «Красное & Белое» (специализация — продажа недорогого алкоголя и закусок к нему). За последний год его состояние выросло на 112%, и он стал единственным миллиардером в России, чье богатство увеличилось больше чем вдвое. Россияне явно тянутся к алкоголю. Но делают это не так, как в прошлом. Начиная с XVI века и вплоть до начала 1990-х водка была фундаментом державных финансов. При царизме, начиная с Ивана Грозного и кончая Сергеем Витте, казенная винная монополия в различных ее версиях приносила режиму больше, чем любой другой налог. И заметно больше, чем похожие поборы в любой другой крупной стране. При Екатерине Великой, когда империя расширялась быстрее, чем когда-либо, доля винных доходов в бюджете составляла 50%. И даже в гораздо более продвинутую эпоху, в 1913-м, в процессе подготовки к Первой мировой, держава выручила тем же способом 26% своих доходов. При советской власти доля этой доходной статьи была в среднем немного ниже, но с середины 1920-х и до 1980-х она оставалась критически большой. Деяния Иосифа Сталина на внутренних и внешних фронтах опирались на этот ресурс и без него вряд ли были бы осуществимы. Спаивание россиян явно было системообразующим для всех российских режимов. Подсчеты потребления спиртного в России очень условны. С пониманием этого, все-таки проследим тот исторический перелом, который состоялся во второй половине прошлого века. В 1950-е и 1960-е подушевое потребление алкоголя (суммарно легального и нелегального, в пересчете на спирт) колебалось около 11,5 л. Потом он стало расти и в 1984-м составило 14,2 л (в том числе легально проданного — 10,5 л). В 1987-м, на пике борьбы с пьянством, потребление упало до 10,5 л, и на 60% (6,3 л) обеспечивалось алкоголем нелегального происхождения, в основном самогоном. Потом антиалкогольная кампания захлебнулась. А затем пала советская система, и новая власть отказалась от алкогольной монополии. Впервые в российской истории режим начал жить не за счет спаивания подданных. Это было событие, сопоставимое с отменой крепостного права. Вполне по Некрасову (»Порвалась цепь великая. Порвалась — расскочилася. Одним концом по барину, другим по мужику»), это тяжко ударило и по низам, и по верхам. Понадобилось лет десять, чтобы нефтяные доходы стали больше бывших водочных, и российские власти, наконец, зажили в привычном для себя режиме. А для подданных полуголодные 1990-е годы сделались временем безоглядного пьянства, ведь напряжение было большим, а водка стала недорогой. На пике этой гульбы, в середине 1990-х, потребление поднялось до 18 литров спирта на душу (7 легальных и 11 нелегальных). Выпили все, чего недопили десятью годами раньше. Но по мере того, как жизнь налаживалась, пить стали меньше. В 2012-м потребление вернулось к уровню идиллических 1960-х (11,5 литров, на 80% легальных). Поскольку начальство к тому времени начало придумывать кое-какие антиалкогольные меры, то им оно и приписало успех. Но пить стали меньше еще до этого. Общая нормализация жизни и тогдашнее движение России в сторону Европы приближали державу к западному стандарту в том числе и в этом. Историческое, т. е. стимулируемое государством, российское пьянство имело особые черты, не сводимые к формальным объемам выпиваемого спиртного. Если отбросить кратковременные отклонения, то российский уровень алкоголепотребления (на душу в пересчете на чистый спирт) приблизительно на уровне Британии или Франции. Но феномен «эпизодического тяжелого пьянства» там распространен гораздо меньше. В исследовании ВОЗ, проведенном несколько лет назад, 44% употребляющих алкоголь россиян сообщили, что за последний месяц хотя бы раз выпили в один прием шесть или больше рюмок водки (т. е. от стакана и выше). В США эта доля составила 18,3%, в скандинавских странах — 20%, а в Британии — 22%. По приблизительным оценкам, 30% выпиваемого в России алкоголя изготавливаются или поставляются нелегально. Но доля дешевой нелегальной водки составляет, возможно, даже 50%. Ее постоянные потребители бедны и образуют тот слой запойных пьяниц, который раньше считался характерным для России. Сейчас он поредел, но остается многолюдным. Поэтому от причин, напрямую завязанных на употребление спиртного, в России на 100 тыс. жителей умирают почти в четыре раза чаще, чем во Франции и почти в сорок раз чаще, чем в Японии. Но все же: до войны в отношениях россиян с алкоголем явно шла нормализация. Потребление спиртного с середины двухтысячных до 2020-го уменьшилось раза в полтора. Доля вообще непьющих хоть и не так круто подскочила, как уверяет ВЦИОМ, но, видимо, достигла 40%. И смертность по алкогольным причинам понемногу снижалась. *** Освобожденные от обязанности содержать государство на отчисления от своей выпивки, россияне в XXI веке стали относиться к алкоголю спокойнее и нормальнее, чем когда-либо. И тогда государство зашло с другой стороны. Война — это не только смерть мужчин. Хотя на фронте их сейчас гибнет, видимо, больше, чем напрямую мрет от алкоголя. Но война еще и вернула выпивке ее историческую функцию всеобщего лекарства от стресса, страха и горя по погибшим. Традиционное российское пьянство снова с Россией..."