Русская жизнь-цитаты 20-31.12.2024

Книги-3. Дмитрий Львович Быков Демон поверженный: Российская культура XX века. – Лондон: Freedom Letters, 2024. ... Третья попытка вернуться к высказываниям о книжных новинках. На этот раз по вашим пожеланиям, друзья, знакомилась с тем фрагментом книги, который выложен на сайте издательства. Фрагмент объемный, включает авторское Предуведомление, (псевдо)теоретическое Вступление и несколько первых глав. Эпиграфом поставлю строчки Александра Блока: Умрешь — начнешь опять сначала И повторится все, как встарь… …. Нет! – выносит приговор автор. – Не повторится. Русская культура завершена. Русская цивилизация пришла к своему концу. «Из России начисто ушло, уехало или попросту вымерло то, за что Господь её терпел» – так сказано в аннотации, так говорится и в Предуведомлении. На разные лады. – «Рассматривая российскую культуру, мы имеем дело с завершенным процессом — в этом принципиальная новизна предлагаемого исследования» – «История российской цивилизации, насчитывающая семь веков, есть история самоубийства, и наша задача — на примере ХХ века, предсмертного и наиболее наглядного, понять, что привело к такому исходу (с эпохи Николая I, думается, вполне безальтернативному)» – «… только законченный процесс и доступен изучению: для анализа русской культуры сегодня наступило оптимальное время…» Быков всегда пишет о главном и глобальном, вечном и актуальном. Пишет, вызывая огонь на себя. Парадоксально, категорично и размашисто. Настолько размашисто, что временами закрадывается подозрение, что автор не только «провоцирует» читателя, но и потешается над ним. Провоцирует, понятно, на спор, возмущение, гнев и визг. В каком жанре написан «Демон поверженный»? Чтение начальных частей подсказывало мне, что это фантастический роман фантастических идей с грандиозными героями: цивилизация, культура, Россия, Лев Толстой, Чехов, Врубель, Блок… великие события и творческие свершения двух (и больше) столетий. Прочитанные начальные части – это еще и манифест-инвектива. Автор манифестирует завершение российской государственности и русской культуры, предъявляя им роковые обвинения: – «Как получилось, что русская культура пришла к оправданию массового убийства, внутренних репрессий, изоляционизма? В какой момент цивилизация заразилась фашизмом и каким образом у нее сложилась предрасположенность к нему?» – «Во главе общества неизменно стоит сатанистская секта, главное наслаждение которой — пытать и запугивать» – «В сущности, русская государственность не преуспела ни в чем, кроме изобретательных и тщательно продуманных пыток — не только физических, но и моральных: страх, травля, внушение комплекса вины, моральной ответственности и неполноценности» – «... государство воинственное, презирающее любые сантименты и весьма сентиментальное только в отношении себя: мы самые добрые и бедные, поэтому сейчас всех убьем» Последний выпад остроумен и несомненно соответствует писаниям z-пропаганды. Но сегодняшняя z-пропаганда и русская культура – все-таки штуки разные, и лично я не понимаю, какая «русская культура» пришла к оправданию «массовых убийств» и как именно она их оправдала? Собственно, все, что я могу сказать о прочитанном, будет не словами, а нытьем. Автор пишет широкой кистью от земли до неба, от Петра (и глубже) до наших дней (и дальше), а я уныло ною: разве? – да это же не так… – да что это автор выдумал… Ну, начали. – «Так что, если человечество окажется перед выбором — потреблять ли и дальше русскую культуру или избежать всемирной катастрофы, оно как-нибудь соскочит с иглы, то есть с романа, балета и икры» А что, ною я, разве человечество сидит или когда-нибудь сидело «на игле» русской культуры? По-моему, вовсе нет. – «Подобно континентальному календарному году, исторический цикл [в России] состоит из четырех стадий: революция — заморозок — оттепель — застой» – «Так называемый Серебряный век русской культуры (1890–1917) пришелся как раз на период застоя, он повторился в 1970-е годы с такими же блестящими результатами» Разве? – ною я. Четыре стадии – это инвективная публицистика, но даже если с ней согласиться, то какой же «застой» был в годы двух революций, двух войн, огромной крестьянской реформы и взрывного промышленного роста? – «… почти каждая значительная фигура в культуре ХХ века имеет прототип в XIX или в начале столетия» – «Некрасов как бы поделился ровно пополам на две новые ипостаси — на Маяковского и Есенина» – «Поиски прототипов и новых инкарнаций — чрезвычайно увлекательное занятие, почти детектив» Да уж, ною я, детектив детективом, но при желании найти сходство, а при невозможности его найти «делить» фигуры, – кто угодно будет похож на кого угодно. – «Разумеется, литературой эти переклички не ограничиваются: в политике мы видим цепочки родственных персонажей: Меншиков — Троцкий — Березовский, Волынский — Пестель — Тухачевский — Ходорковский, Шафиров — Вышинский — Сурков» У-у-у, ною я, да что же это такое? Чем Троцкий похож на Меньшикова, а Тухачевский на Ходорковского? Да ничем. Лучше сравнивать деятелей большевистской революции с деятелями французской – выйдет убедительнее, но пойдет вразрез с утверждениями автора о специфике русской культуры. – «Русская культура исследует три основных сюжета, к которым и сводится все ее разнообразие на протяжении последних двух веков» Всего три сюжета? У-у-у… да бросьте. – «Это, во-первых, классицистское противопоставление чувства и долга (Родины или истины), устаревшее уже к XVIII веку» – «Во-вторых, это конфликт (дуэль) лишнего человека со сверхчеловеком: Онегина с Ленским, Грушницкого с Печориным, Павла Кирсанова с Базаровым, Лаевского с фон Кореном» – «В-третьих, это конфликт сильной женщины и слабого мужчины (мужчина слаб именно потому, что встроен в социальную иерархию и вынужден к ней приспосабливаться). Таковы конфликты тургеневских девушек с их возлюбленными («Ася», «Первая любовь», «Рудин»), Анны Карениной — с Карениным, Наташи Ростовой — с князем Андреем, Катерины — с Тихоном и Борисом, Настасьи Филипповны — с Мышкиным, Веры Павловны — с Лопуховым» – «К этим трем противопоставлениям сводится практически все, что написано в России в XIX—ХХ веках» Тут, мне кажется, автор потешается над читателем. – «Роман семейного упадка — специфически русский жанр, чем и предопределена колоссальная популярность в России «Саги о Форсайтах» и «Семьи Тибо» По-моему, автор и тут потешается, доказывая тезис ошарашивающим примером: – «Семья Ульяновых» Мариэтты Шагинян — тоже роман семейного упадка, замаскированный под жизнеописание вождя» От литературно-культурных парадоксов автор регулярно делает вылазки в наши дни. Например, так: – «…после 1921 года, когда умер Блок и расстреляли Гумилева, — русская культура вела существование посмертное; советский прорыв — попытка вырваться за грань земного тяготения, за полярный круг, за традиционные сферы человеческого обитания в сверхчеловеческие напряжения и сверхчеловеческую мораль, и эта попытка была обречена, ибо за пределами человеческого нет жизни» – «В 1991 году этот кадавр начал разлагаться, теряя окраины, органы, память. Сегодня мы имеем дело уже с зомби» – «Но трупный яд не может бесконечно отравлять человечество — рано или поздно покойника придется закопать» Может возникнуть вопрос, как именно «закопать кадавра». Но ответ – сама книга. Быков его закапывает. … Насколько я поняла по изученному фрагменту. Давайте на этом остановимся, а дополнительные детали обсудим в комментариях. Но предупреждаю строго: на личность автора не переходить и свою нелюбовь к нему не выплескивать.