Русская жизнь-цитаты 21-30.04.2022

Facebook,"РУСЬ, ЧЕГО ТЫ ХОЧЕШЬ ОТ НАС? Когда я готовилась к экзамену по литературе, мой репетитор (да-да) спросил меня: куда и откуда едет Чичиков? Я затруднилась с ответом. И он обратил мое внимание на разговор - доедет ли сие колесо до Москвы? Доедет. А до Казани - не, до Казани не доедет... Я вспомнила этот коварный вопрос в Гоголь-Центре, где  наверстываю упущенное в формате «перед смертью не надышишься». С него - с дискуссии обдолбанных мужиков, сидящих на покрышках, начинается великолепие «Мертвых душ» Гоголя-Серебренникова. Я видела много инсценировок и постановок великого и моего любимого текста. Из них один – гениальный: Фокина с Авангардом Леонтьевым. Еще один дикий, оглушительный – Лунгина по сценарию Арабова. Несколько сериалов. Гоголь притягивает режиссеров, как бездна манит неврастеников. К нему необходимо приобщиться. К его пиршественному языку, к его космической географии и космическим персонажам. На сцене – десять человек, у каждого – две-три роли. Коробочка, помещичьи жены, приятная дама – в исполнении мужчин. Сцены не разграничены временем и дорОгой, прорастают одна из другой (к Ноздреву врываются бабы Коробочки с требованием купить перья, каковыми, страусиными, и потрясают).  Все «помещичьи» истории совершенно водевильны. Никита Кукушкин и Антон Васильев (новое и на редкость удачное приобретение театра) в ролях юных идиотов Фемистоклюса и Алкида Маниловых уморительны до колик. Новый русский Ноздрев со своей распальцовкой (Михаил Тройник) легко переходит от пьяной буффонады к воплощению тихого злодея, настоящего маньяка. Евгений Сангаджиев (Феодулия Собакевич) кокетлив и развратен. Олег Гущин (Коробочка) – феерически безмозгл, как только может быть безмозгла в русской тьмутаракани помещица-вдовица. Антон Ребенков (Плюшкин и его писклявая прислуга Фетинья, диалог с которой ведется без затей – то лицом, то спиной к залу) умудряется вызвать христианскую жалость буквально вместе с омерзением… Ребята блистательны. Почему одни мужики? А почему Чичиков скупает исключительно мужиковы души? И затесавшуюся Елизавету Воробей возмущенно выкидывает вон? Потому что гоголевская Русь, вопреки устоявшемуся мнению, - мужская сущность. Гоголь не писал женщин – никогда. Барышни и мамаши его – маргинальны и всегда несут чисто служебную роль. Лучшая его женщина – Шинель. Гоголь женщин не знал, боялся их и не описывал. А в «Мертвых душах» есть (помимо факультативных жен) парочка дам, не считая Коробочки (которая такая же женщина, как Чичиков – революционер), которых легко и обворожительно совмещает в одном безумно смешном образе Никита Кукушкин.  Русь - это росс. Мужик. Бессмысленный и беспощадный бунтовщик, вечный терпила и невесть с какого бодуна богоносец. Чичикова в моем составе предъявил Семен Штейнберг, чему я очень рада. Плохо представляю себе его дублера Одина Байрона, американца.  Штейнберг артист удивительный. Он может быть пропойцей-люмпеном-клоуном («Буковски»), он может быть измочаленным жизнью, совестливым интеллигентом «с биографией» («Петровы в гриппе»). Он может быть забитым, хотя и грамотным, но именно потому и самым забитым русским мужиком («Кому на Руси…»). И он – роскошный тип нового русского мошенника. Не великий комбинатор, не мафиози, не страшный и коварный ворюга, не вкрадчивый шулер, - этот парад жулья любим и глубоко исследован мировой литературой. Нет. Чичиков Штейнберга – наивный, самый безвредный и самый человечный в паноптикуме города Н. Похоже, он сам плохо понимает, зачем ему весь этот гешефт с душами. Это совсем не циничный Цыганов в недавнем сериале. Это не столичная штучка самовлюбленный Леонтьев у Фокина, презирающий всю эту шушеру. Нет. Он робкий. Он троечник. Его, видать, в детстве много били, он драться даже не умеет. Он задумал какую-то бессмысленную аферу и безумно боится в результате ее «сыграть в ящик» - что явлено на сцене буквально. И он – да, он немножко еврей… При деле и навар.      Все условно, все отменно театрально, дико смешно и – безысходно. Актеры валяют дурака, купаются в балагане, вовсю карнавалят… И в который раз убеждаюсь в необъяснимом сценическом чутье Кирилла. Ровно в тех местах, когда балаган готов завалиться за допустимую черту – он резко меняет оптику, стилистику, жанр – собственно, как учил Гоголь: потешные парни кто в исподнем, кто в салопах, кто в собачьих масках – сменив весь этот камуфляж на обычные штаны и рубахи выходят к микрофону и поют. И вот это самое странное, самое гоголевское и фантастическое измерение, которое делает спектакль высоким и одухотворенным зрелищем, почти мистерией. На музыку Александра Маноцкова Никита Кукушкин, Антон  Васильев, Евгений Сангаджиев и другие поют гоголевские отступления. Собственно, то, что делает «Мертвые души» поэмой. Поют не просто замечательно. Прозаические тексты, положенные на прекрасную музыку Маноцкова звучат органично, истинно народно – как (вдруг понимаешь) только и возможно произносить эти тексты вслух.  И последний вокальный аккорд «Русь, чего ты хочешь от меня?» в исполнении Сангаджиева (актера редкой осмысленности и диапазона) и хора как бы смывает все «капустные» наслоения, которые обожает театр  Серебренникова и которые так феерически умеют разыгрывать его актеры. Это едва ли не молитва. Загадочен и трагичен вопрос Гоголя.  Ответа на него нет до сих пор.",Facebook,https://www.facebook.com/alla.bossart/posts/2196328857190537,2022-04-28 04:04:19 -0400