Читаем Русская жизнь-цитаты 7-14.09.2024 полностью

Ну, вот, стало быть, кто не знал – обновили у нас концепцию памяти. Тихой сапой. Еще в июне, оказывается, выкинули оттуда… да практически все. А мы и не знали. А Борис Вишневский (иноагент) узнал и сделал для Новой газеты (иноагент) замечательный разбор – что из этой концепции убрали и что добавили. Оказывается, из концепции по увековечению памяти жертв политических репрессий исчезла почти вся информация о репрессиях. А появилась – про «обеление карательных украинских подразделений» и про необходимость «укрепления традиционных духовно-нравственных ценностей». Сурово осуждена амнистия 1955 года, которая якобы «привела к реабилитации по формальным критериям и обелению пособников нацистов и изменников Родины, служивших в прибалтийских, украинских и иных карательных подразделениях». Борис Вишневский подробно объясняет, что никакого «обеления» не было – из гуманных соображений людям, оказавшимся в оккупации и волей-неволей сотрудничавшим с немцами, было дано прощение, амнистия (а не реабилитация) – за исключением как раз «карателей, осужденных за убийства и истязания советских граждан». Вишневский обнаружил, что из Концепции памяти напрочь исчезла информация: о репрессиях представителей религиозных конфессий; о репрессиях представителей дореволюционной элиты; о насильственной коллективизации и связанным с ней голодом; о массовых репрессиях, в ходе которых «миллионы людей были лишены жизни, стали узниками ГУЛАГа, были лишены имущества и подвергнуты депортации»; о фальсификации сведений в документах, которые выдавали родственникам расстрелянных; о засекреченности мест массовых казней; о количестве реабилитированных и о том, что процесс реабилитации не завершен до сих пор; о датах отмены репрессивных законов и признания репрессий 1920–1950-х годов незаконными; о признании факта политических репрессий в досталинское и послесталинское время. Вот так. А мы-то думаем, кто это таблички Последнего адреса срывает, кто памятники расстрелянным убирает с Левашовской пустоши – а это, оказывается, все идет по плану. Надо же стереть память о прежних массовых репрессиях – перед тем как к новым переходить. А то вдруг кто-то, не ровен час, сходство уловит…

  Ну, вот, стало быть, кто не знал – обновили у... - Tatiana Voltskaya | Facebook

September 10, 2024 07:31

Новости с родины у нас вот такие. Начинается... - Сергей Пархоменко | Facebook

Перейти на страницу:

Похожие книги

Зеленый свет
Зеленый свет

Впервые на русском – одно из главных книжных событий 2020 года, «Зеленый свет» знаменитого Мэттью Макконахи (лауреат «Оскара» за главную мужскую роль в фильме «Далласский клуб покупателей», Раст Коул в сериале «Настоящий детектив», Микки Пирсон в «Джентльменах» Гая Ричи) – отчасти иллюстрированная автобиография, отчасти учебник жизни. Став на рубеже веков звездой романтических комедий, Макконахи решил переломить судьбу и реализоваться как серьезный драматический актер. Он рассказывает о том, чего ему стоило это решение – и другие судьбоносные решения в его жизни: уехать после школы на год в Австралию, сменить юридический факультет на институт кинематографии, три года прожить на колесах, путешествуя от одной съемочной площадки к другой на автотрейлере в компании дворняги по кличке Мисс Хад, и главное – заслужить уважение отца… Итак, слово – автору: «Тридцать пять лет я осмысливал, вспоминал, распознавал, собирал и записывал то, что меня восхищало или помогало мне на жизненном пути. Как быть честным. Как избежать стресса. Как радоваться жизни. Как не обижать людей. Как не обижаться самому. Как быть хорошим. Как добиваться желаемого. Как обрести смысл жизни. Как быть собой».Дополнительно после приобретения книга будет доступна в формате epub.Больше интересных фактов об этой книге читайте в ЛитРес: Журнале

Мэттью Макконахи

Биографии и Мемуары / Публицистика
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

Пожалуй, это последняя литературная тайна ХХ века, вокруг которой существует заговор молчания. Всем известно, что главная книга Бориса Пастернака была запрещена на родине автора, и писателю пришлось отдать рукопись западным издателям. Выход «Доктора Живаго» по-итальянски, а затем по-французски, по-немецки, по-английски был резко неприятен советскому агитпропу, но еще не трагичен. Главные силы ЦК, КГБ и Союза писателей были брошены на предотвращение русского издания. Американская разведка (ЦРУ) решила напечатать книгу на Западе за свой счет. Эта операция долго и тщательно готовилась и была проведена в глубочайшей тайне. Даже через пятьдесят лет, прошедших с тех пор, большинство участников операции не знают всей картины в ее полноте. Историк холодной войны журналист Иван Толстой посвятил раскрытию этого детективного сюжета двадцать лет...

Иван Никитич Толстой , Иван Толстой

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное
Свой — чужой
Свой — чужой

Сотрудника уголовного розыска Валерия Штукина внедряют в структуру бывшего криминального авторитета, а ныне крупного бизнесмена Юнгерова. Тот, в свою очередь, направляет на работу в милицию Егора Якушева, парня, которого воспитал, как сына. С этого момента судьбы двух молодых людей начинают стягиваться в тугой узел, развязать который практически невозможно…Для Штукина юнгеровская система постепенно становится более своей, чем родная милицейская…Егор Якушев успешно служит в уголовном розыске.Однако между молодыми людьми вспыхивает конфликт…* * *«Со времени написания романа "Свой — Чужой" минуло полтора десятка лет. За эти годы изменилось очень многое — и в стране, и в мире, и в нас самих. Тем не менее этот роман нельзя назвать устаревшим. Конечно, само Время, в котором разворачиваются события, уже можно отнести к ушедшей натуре, но не оно было первой производной творческого замысла. Эти романы прежде всего о людях, о человеческих взаимоотношениях и нравственном выборе."Свой — Чужой" — это история про то, как заканчивается история "Бандитского Петербурга". Это время умирания недолгой (и слава Богу!) эпохи, когда правили бал главари ОПГ и те сотрудники милиции, которые мало чем от этих главарей отличались. Это история о столкновении двух идеологий, о том, как трудно порой отличить "своих" от "чужих", о том, что в нашей национальной ментальности свой или чужой подчас важнее, чем правда-неправда.А еще "Свой — Чужой" — это печальный роман о невероятном, "арктическом" одиночестве».Андрей Константинов

Александр Андреевич Проханов , Андрей Константинов , Евгений Александрович Вышенков

Криминальный детектив / Публицистика