Русская жизнь-цитаты-август 2017

Рубль посыплется в первую очередь. Однако к санкциям это имеет не самое прямое отношение. Российская валюта должна обвалиться в ближайшей перспективе и без ужесточения антироссийских санкций, поскольку рыночная ситуация для нее негативна. Вскоре начнется падение рынков и бегство из рискованных активов, к которым относятся облигации развивающихся стран и их компаний.

Первые цели атаки спекулянтов на рубль — это 97 и 125 рублей за доллар. Когда спекулянты пробьют эти цели — в этом году либо в следующем, — сказать сложно. Точное время не так уж и важно, главное, что целевые показатели курса рубля обозначились весьма определенно.

Причем с президентскими выборами ситуация на валютном рынке никак не связана. Да и повлиять на нее российские власти по большому счету не могут. У ЦБ нет свободных денег, наш финансовый рынок полностью во власти «горячего» западного капитала.

https://newizv.ru/article/general/31-07-2017/stepan-demura-obrushenie-rublya-nachnetsya-uzhe-v-avguste-3adeb834-6f4e-40f9-858d-6ba9ab2e6b82?utm_referrer=https%3A%2F%2Fzen.yandex.com

Александр Рубцов:”«Сталинизм без Сталина»-

Новая мечта российской элиты-

Зачистка политического поля стала несравнимо гуманнее. Соперников убивать не надо — их просто нет. Показательные процессы, наоборот, есть, но не объявляются политическими и обходятся без расстрелов и пыток.

Техники нейтрализации враждебных классов заметно смягчены. Малый и средний бизнес (да и средний класс в целом) давят, как когда-то давили частную торговлю, мелкотоварное производство и крестьянство — стратегически и политически, как социально чуждое. Все, что экономически не зависит от государства, как говорил Ленин, «ежечасно, ежеминутно» порождает не то, что нужно диктатуре пролетариата на галерах. Однако сейчас это все же не сплошная экспроприация с раскулачиванием бедняков.

Смягчены технологии «воспитания чувств». Массовые репрессии, лагеря и казни сменило точечное запугивание методами «мягкого террора». Чувство обреченности внушается не повальным исчезновением людей вокруг, но выборочными процессами с демонстративным произволом судебных решений. И лексикой: когда протест испугал всерьез, его быстро связали с «пятой колонной» на содержании врагов. Представителей «лучшей части общества» (В. Сурков) в одночасье сделали лицами особой категории — «морально репрессированными».

Создатели закона об «иностранных агентах» также прекрасно знали, что в нашей политической культуре эти слова означают одну группу смыслов — резиденты, нелегалы, диверсанты. Вокруг нежелательных структур гражданского общества нагнетается шпиономания, по масштабам бедствия уже не «застойная», а именно сталинская.

Отношение к понятию «креативный класс» живо напоминает о классово чуждых элементах. Постепенно классовая ненависть концентрируется вокруг собирательного имени «либералы». Все труднее делать вид, что это движение народной души с теневыми директивами власти никак не связано.

Принципы политической работы наверху и внизу в целом близки. Если на самом верху у суверена оппонентов нет «физически», низовую оппозицию уничтожают морально. Заигрывание с инстинктами базового электората окончательно опускает власть в глазах меньшинства, но стыд здесь атрофирован начисто: кого стесняться! Игнорировать тех, кто тебя не любит, гуманнее, чем сажать и убивать, однако врагов народа сейчас не берут лишь потому, что они и на воле изолированы в «политических спецпоселениях». Виртуальный и сравнительно комфортный ГУЛАГ с проницаемой, но жестко очерченной оградой контроля и ботами на вышках.

…создана новая политическая география. Государственная граница заведена внутрь страны; оппоненты режима «депортированы» политически и вещают как бы из-за кордона.

Черты классового подхода проступают в отношении к хронически ненадежной сфере науки, искусства, культуры. К ученым власть всегда относилась как к подозрительным «спецам», но сейчас научное сообщество громят как класс. Выглядит политической нейтрализацией профессии. Потом скажут: Путин принял Россию с водородной бомбой, а оставил без академии. И без науки.

На госканалах из Сталина уже лепят знатока искусства: Третьяков и Соловьев в «Поединке» нашли друг друга. Государственная культурная политика вновь напитана «ждановской жидкостью», отравляющей судьбы авторов и произведений. Как свежий читается сборник документов «Сталин и космополиты». «Если театр начинается с вешалки, то за такие пьесы нужно вешать».

Силовые структуры также возрождают традиционные ценности. Органы опять вязнут во внутренних делах, но если раньше они шли на запах крови, то теперь идут на запах денег. Регуляторы и надзоры (тоже люди в погонах), подвергают массовым репрессиям бизнес, ликвидируя проекты, предприятия и целые производства. Против логики стационарного бандита государственный рэкет добивает то, что не удалось отжать.