Русская жизнь-цитаты-декабрь 2018

«При имитационной демократии власти сплошь и рядом используют взаимодействие с общественностью и создаваемые для такого взаимодействия структуры именно для имитации, как ширму, занавес, декорацию, прикрывающую реальность: авторитарный характер государственной системы. Вред от такого взаимодействия, — и для нашего общего дела, и для наших организаций, и для ситуации в стране, — заведомо превышает возможные положительные результаты, даже если речь идет о помощи конкретным людям», — писал Орлов.

Лучше не скажешь.

Конечно, у каждого свой путь. И есть те, кто считает, что у него получится, что не получилось у других. Но если не осознать, что вред от сотрудничества с властью больше, чем польза, все встанет на свои места. И тогда появится свобода, и откроются другие возможности для консолидации гражданского общества.

Просто надо вовремя назвать зло — злом, а добро — добром.

https://www.mbk.news/sences/sovet-dlya-prilichnyx-lyudej

Олег Кашин:”последние легко могут стать первыми. Успешной интеллигенцией со всеми вытекающими становятся те люди с доронинской сцены, а «Завтра» — это теперь так называется тесный подвал с клубом, в котором уже новые поколения либеральной интеллигенции устраивают свои грустные вечеринки, курс маргинальности за два часа. Почувствуй себя Дорониной в девяносто втором году.

Праздновали в девяносто восьмом году столетие МХАТа — одновременно на двух площадках. Это как если бы сейчас одно и то же шоу попробовали бы устроить Первый канал и «Дождь» — ну, вы понимаете. В Камергерском — Ельцин, Лужков и Примаков, открытие памятника Чехову, концерт-телесъемка, главная вечеринка сезона. На Тверском бульваре — Куняев читает со сцены стихи, Михаил Ножкин поет свою новую патриотическую песню на мотив «Враги сожгли родную хату» (текста не помню, но вместо «хата» у Ножкина было «МХАТа»), из политиков единственный на сцене — Зюганов. Концерта-телесъемки не было, и если бы не это узнаваемое позднебрежневское здание в центре Москвы, можно было бы предположить, что это какой-то скучный вечер в подмосковном пансионате, несчастные, выброшенные на обочину люди, герои фильмов Астрахана, устраивают свой капустник за полчаса до могилы.

Хороша могила — прошло пятнадцать лет, и на этой сцене в честь важного государственного события торжественно ставится спектакль начальника предвыборного штаба Путина и видного единоросса, редактора охранительной газеты. Министр культуры Мединский, понятно, будет на спектакле, а может, придет кто-нибудь еще, депутаты какие-нибудь, министры, гости из Крыма — может быть, сам Чалый приедет, и зал ему будет хлопать, и выйдет Татьяна Васильевна Доронина в старомодном, но очень дорогом платье. А потом в федеральном бюджете еще появится строчка, что МХАТу имени Горького надо дать такую ощутимую кучу денег, и в новом сезоне театр даже сможет привлечь какую-нибудь кассовую звезду, Сергея Безрукова, а то и самого Евгения Миронова.

Это реванш, это победа — и даже не конкретной Дорониной, не конкретного Говорухина, не конкретного Полякова, а каждого из тех, кто двадцать лет назад, как тогда говорили, выпал в маргинальность. Кто остался в том болоте, в котором Михаил Ножкин пел свои патриотические песни, Станислав Куняев читал стихи, квакали лягушки, а паук плел поверх всего этого свою липкую паутину.

Двадцать лет назад в интеллигентских сообществах как-то сам собой сложился такой не слишком гуманный консенсус — «мы» есть, а вот «их» как бы и нет. Они бездарности, они реакционеры, они нам просто не нравятся, и вот мы будем жить без них. Выступать по телевизору, устраивать свои громкие премьеры, издавать свои книги, петь свои песни, снимать свое кино.

Я молодой, я не знаю, как сложился этот консенсус, я готов даже допустить, что были очень веские основания для того, чтобы он возник, но просто вот так вышло: интеллигенция девяностых, в общем, совсем не возражала против того, что некая социальная группа — «плохая интеллигенция», место которой в лучшем случае под лавкой. В газете «Завтра» никогда не будет дорогой рекламы, Валентин Распутин никогда не получит «Букера», Николай Бурляев никогда не снимет блокбастера. Кто двадцать лет назад рефлексировал по этому поводу? Кому было жалко Распутина, Бурляева и Проханова? Кого возмутили в 1998 году два мхатовских юбилея — чистый и нечистый? Всем было наплевать, все как-то исходили из того, что новый мир по определению несправедлив, и нечего по этому поводу страдать. «Аристократ, на „Линкольне“ промчись, а ты, пролетарий, иди в лифт помочись». Как-то никто из тогдашних победителей не представлял себя на месте побежденных. Никто не представлял себя на той, «плохой» мхатовской сцене.

Прошло пятнадцать лет, и оказалось, что все крайне неустойчиво, и последние легко могут стать первыми.

http://svpressa.ru/society/article/85185/