Русская жизнь. Водка (июнь 2008)

Тов. Бухарин - очень хороший парень. Всегда вовремя скажет нужное слово. В своих тезисах «О работе РЛКСМ» он указывает, что элементы распущенности среди части комсомола «должны наконец стать объектом решительной борьбы со стороны организованных частей пролетарского юношества». Нужно «бороться за упорядочение жизни и быта как внутри комсомола, так и вне его». Это правильно. Всеми руками голосую за. Наступила пора и этим вопросом заняться.

Но надо сознаться, что вопрос этот очень тонкий и сложный. Легко сказать - бороться. Ведь для этого нужно хорошо изучить противника. А как ее изучишь, эту распущенность, ежели само-то понятие, так сказать, гуттаперчевое? По-вашему, распущенность, а по-моему, наоборот, - выдержанность.

Возьмем, к примеру, водку. Продукция рабоче-крестьянской государственной промышленности. И ежели я потребляю эту продукцию, значит, расширяю товарооборот госспиртвинторговли, значит, способствую повышению производительности этой отрасли промышленности, значит, повышаю зарплату рабочему классу. А раз так, значит, я есть строитель социализма. И на то, что вредно для здоровья водку пить, не посмотрю, - потому не пожалею себя для торжества революции и социалистического строительства.

Вот и получается, что не распущенность, а - выдержанность. А говорят еще - распущенность. Обязательно нужно написать статью в «Комсомольскую правду» по этому вопросу. Пусть напечатают хотя бы в дискуссионном порядке. Надо, чтобы комса высказалась.

Автор этих записок не сообщает своей фамилии. Несмотря на это, он хорошо знаком комсомольцам. Это он орет громче всех на собраниях, требуя переголосований, перерывов и слова по личному вопросу. Это он не появляется без портфеля, в котором носит номера «Правды» за прошлый год. Это он - рубаха-парень, хват и незаменимый собутыльник.

Он просит, чтобы читатели высказались. Мы думаем, что они не откажут ему в этой маленькой просьбе.

Н. Цванкин

Комсомольская правда, № 50, 1926

Вооруженный бутылкой

На одной из оживленных улиц Москвы поднялось необыкновенное смятение. На перекрестке улицы пьяный гражданин огромного роста дико рычал, наводя панику, и угрожающе махал бутылкой. Прохожие, коих коснулась роковая бутылка, в страхе перебегали на другую сторону, остальные предпочитали обойти перепившегося человека, который настойчиво продолжал свои художества, потрясая все той же бутылкой.

Наконец кто-то догадался заявить о происшествии постовому милиционеру.

Гр. Ансон отвергнул всякие предложения последовать в отделение, избив милиционера, - как довольно скромно указано в протоколе, «набив бока постовому милиционеру». В отделении Ансон, не расставаясь с возлюбленной бутылкой, устроил свой последний дебош…

Замоскворецкий нарсуд приговорил его к 6 месяцам лишения свободы.

Недовольный приговором, Ансон подал кассационную жалобу в Губсуд.

Вчера человек огромного роста необыкновенно тихим и кротким голосом шептал у судейского стола:

- Извините, в последний раз. Черт его знает, определенно не знаю, как это случилось.

Губсуд оставил в силе прежний приговор.

Комсомолия, № 4, 1925

Дочь подвалов

За окном мастеровщина пела,
Бился в рвотных судорогах кабак…
До утра ты, пьяная, продавала тело
Пьяной сволочи за четвертак.
И когда за спившейся слободкой
Загорланил на заре гудок,
В затхлый двор брела больной походкой
И упала камнем на порог.
Был удушлив кашель, словно гвозди
Молотком ты забивала в грудь
И, как сок из виноградной грозди,
Брызнула чахоточная муть.
И стремглав две девки-побирушки
Побежали за отцом-портным.
Дул сивуху с горюшка из кружки
Хворый слесарь, дедушка Аким.
Спьяна пел маляр в дверную створку:
- Нютка, любушка, аль свет постыл…
И заголосил на всю коморку,
Словно кровное дитя сгубил.
Долго, с водкой и кутьей, в распуту
Обряжали в рваные холсты
Сероглазую мою Анюту,
Девушку подвальной нищеты.
Льдинкой в ящике синело тело,
С русой паутиною волос…
За окном мастеровщина пела,
Ныло сердце от горючих слез.

В. Жилкин

Смена, № 18, 1928

Я - преступный обыватель?