Русская жизнь. Возрастной шовинизм (декабрь 2007)

- Мне сказали: «Редколлегия журнала „Москва“ не справилась с обязанностями, мы их всех разогнали к чертовой матери и вот вам, товарищ Шевцов, партийное задание - рекомендуем вас на должность заместителя главного редактора». Я не очень хотел туда идти, считал себя газетчиком, но Союз писателей сразу давал своим сотрудникам квартиры, а мне было уже сорок лет, и мы с женой жили в ее комнате в коммуналке. Согласился.

V.

Военная пресса в конце пятидесятых - это все-таки была периферия. Толстые литературные журналы - мейнстрим. Неудивительно, что в первые же месяцы после нового назначения Шевцов оказался в центре серьезного скандала. Все началось, впрочем, с Вучетича.

- Однажды мы сидели у него в мастерской, и он мне говорит: слушай, Иван, что происходит? Мы, реалисты, чувствуем себя ненужными. Отовсюду прет формализм, еврейское засилье. Давай напишем письмо коллективное в ЦК партии. Ты напишешь, я подпишу, еще кто-нибудь подпишет - товарищи в ЦК озаботятся. Я написал письмо, принес его Вучетичу, он оставил его в мастерской на столе. И с этого стола его и утащил помощник Вучетича Шейман, такой ужасный прохиндей. Отнес своему другу в «Известия», тот отдал Аджубею, Аджубей отнес в ЦК Поспелову, у которого настоящая фамилия была - Фойгельсон.

Петр Поспелов был кандидатом в члены президиума ЦК, его непосредственной начальницей была Екатерина Фурцева, член президиума. К ней и вызвали Ивана Шевцова.

- Вызвали не только меня, но и Софронова, Кочетова, Грибачева (Анатолий Софронов, Всеволод Кочетов и Николай Грибачев - советские писатели-охранители, главные редакторы «Огонька», «Октября» и «Советского Союза» соответственно - О.К.) - мы не пересекались, с каждым разговаривали отдельно. Аджубей почему-то решил, что за письмом стоят они, хотя они даже подписывать его отказались, потому что боялись за свои журналы. И вот я захожу в кабинет к Фурцевой, там сидит Поспелов, весь красный. Екатерина Алексеевна стала меня расспрашивать про «Москву», про писательские дела, Поспелов не выдержал и перебивает: «Надо переходить к главному. Что за письмо в ЦК вы написали?» Я отвечаю: «Разве я посылал в ЦК какое-нибудь письмо?» Поспелову ответить нечего, и он начинает: «Вот, вы хотите поссорить партию с народом». Я собрался спросить, с каким именно народом, но тут Фурцева вмешалась: все нормально, работайте. Встреча окончена.

VI.

Настоящий покровитель в ЦК у Шевцова появился, впрочем, именно после «Тли»: как раз тогда, когда писателя отовсюду уволили и его имя шесть лет ни разу не упоминалось в печати. Покровителя звали Дмитрий Полянский - тогда он был членом Политбюро ЦК КПСС.

- Да не покровитель, просто друг. Он сам позвонил мне после разгромных рецензий на «Тлю», пригласил к себе в Кремль (он был первым заместителем Председателя Совета министров, и кабинет у него был в Кремле). Я приехал, он обнял меня и говорит: «Великолепный роман вы написали». Подружились мы. Я стал бывать у него в Кремле дважды в неделю - просто разговаривали, спорили. Он говорит мне: «Только в одном ты, Иван, неправ. Тля - она и есть тля. Партия дунет на нее, и она рассыплется». А я ему отвечаю: «Э, нет, брат. Это они первыми дунут, и вы рассыплетесь, а не они». Потом Брежнев (не в последнюю очередь из-за дружбы со мной) Полянского вначале перевел в министры сельского хозяйства, затем отправил послом в Японию, а после в Норвегию, а потом и вовсе - на пенсию в шестьдесят с чем-то лет. Встретились мы, когда он из Осло вернулся, и говорит мне Полянский: «Ну что, Иван, прав ты был: тля победила».

Даже будучи членом Политбюро, Полянский был не настолько влиятелен, чтобы оградить своего друга Шевцова от свалившихся на него после «Тли» проблем. Единственное, чем он помог - договориться с Воениздатом и «Московским рабочим» о публикации двух новых романов Шевцова (это 1970 год - через шесть лет после «Тли»). В Воениздате в набор ушли «Любовь и ненависть», история об офицереподводнике, конфликтующем с интеллигентами-космополитами, в «Мосрабе» - «Во имя отца и сына», семейная сага о династии литейщиков с металлургического завода (фраза «Каждому светят свои звезды» - о шестиконечных снежинках, разделявших стихотворения в журнале «Юность», - из этого романа). Обе публикации готовились в почти конспиративной обстановке.

- Я упросил директора Воениздата Александра Ивановича Копытина задержать сдачу «Любви и ненависти» в типографию, чтобы роман вышел день в день с «Отцом и сыном». Он ворчал по поводу того, что издательство терпит убытки, но я объяснил, что для меня это очень важно, ведь если один роман выйдет раньше, то поднимется шум, и второму выйти мои доброжелатели просто не дадут.

«Любовь и ненависть» Шевцов вначале хотел отдать в «Октябрь» Всеволоду Кочетову, но тот сказал ему: «Понимаешь, если роман выйдет в журнале, издательства его уже не возьмут, так что решай сам». Шевцов при этом уверен, что все дело было в романе самого Кочетова «Чего же ты хочешь?», который по тематике был близок «Любви и ненависти» и мог отвлечь читателей от кочетовского произведения.