Русская жизнь. Вторая мировая (июнь 2007)

И вот пришли невеликие люди и облегчили конфетку. И сразу открылось то, о чем Вайль и Генис предупреждали заранее: что по сюжетному каркасу «ГНВ» даст сто очков форы любым «Гардемаринам». Борьба-трактиры-скачки-шпаги-кони и громогласные шампанского оттычки. На 200 страниц - дуэль, контрабанда, поножовщина, захват шпаны с огнестрелом плюс четыре дамы на любой вкус: горянка, дворянка, воровайка и просто добрая женщина. Печорину не тошно. Весело Печорину! Служит России, меняет краль, как перчатки, берет верх во всех сварах - чем не жизнь, чем не «убойная сила»! Тягостная и вторая по счету глава «Максим Максимыч» опущена за ненадобностью.

Все хорошо - да что-то нехорошо.

Сюжетная схема осталась - герой пропал.

Каждому с детства памятно, как служанка Кэт, ерзая на круглых коленках, возносила небу молитву-арию «Святая Катерина, пошли мне дворянина». Зов ее летел с мольбой в неба кумпол голубой, и дрожали кудряшки. Собою Кэт являла расхожий русский тип «спелая дура», и миллионы уроженок Российской Федерации раскачивались с нею в такт, не смея рифмовать себя с Констанцией или, того пуще, с миледи. Образ дворянина был на всех один: чудненький-усатенький-неженатенький французик из Бордо.

30 лет спустя святая Катерина услышала зов. В стране перезрелых служанок и непуганой классики всем прислали по дворянину - их благородию Григорию Алексанычу Печорину с лицом галантерейного приказчика, которого вот-вот за объем продаж и общее щегольство повысят в компаньоны.

Печорин нашего времени демоничен, как старшеклассник. Лихорадочно строчит дневник, щекоча усы перышком. Вертится перед зеркалом трижды в серию (ну как иначе передать внутренний голос?). Вопреки затверженному с малолетства «не размахивал руками, что выдает некоторую скрытность натуры»- пальцует, как Фигаро. В офицерских стойлах раз в час обещает за кем-нибудь «поволочиться» (не иначе, слово нравится). Томно водит бровью. Сочно курит. Шикарно-гламурно-модельно сбрасывает подтяжки. Делает вид.

В сладком ужасе закатав подол, давняя воздыхательница Вера зовет его Жоржем.

Ах, до чего ж некстати, нелепо, не вовремя почил народный артист А. А. Миронов, образцовый Грушницкий всех времен и народов!

Увы. Безусловным идеалом современной полуобразованной барышни, потребительницы сериалов тридцати с чем-то лет, является Грушницкий - позер, свистун, валет, которого и играет в меру сил дюжинный, но миловидный артист Петренко, именуемый Печориным. Видно издалека, как до жути хочется ему быть Далем, ленивым, назидательным, от всех отдельным, - но никак не дается кругом востребованному баловню холодная дистанция высокомерного неудачника. Было б в мире положенье попроще, эту роль, как и всех прочих переполненных чувством жоржиков, отписали бы Олегу Меньшикову - но он бы благоразумно отказался.

И то. Демократический мир служанок мельчит героев в десертную пыль в обратной пропорции к объему приключений. Капитаном Бладом скачет Джек Воробей. Командира волков-контрразведчиков Алехина играет годный разве на стажера Блинова Евгений Миронов. Марию-Антуанетту представляет милашечка Кирстен Данст - отчего фраза «Нет хлеба - нехай едят пирожные» окрашивается нежной и простительной, простительной, тысячу раз простительной инфантильностью. И титры там идут под техно - зажигай, мочалки.

Лермонтов предуведомил, что его герой есть собрание пороков эпохи, -мудрено ли, что экранизаторы нашпиговали того пороками своей? Нарциссизмом. Суетой. Многоречивостью. Лакейской дерзостью, по которой рассказчик в романе безошибочно угадывал прислугу.

Пародию на благородие сценарист Квирикадзе и режиссер Котт не без умысла оттеняют пародией на немытую Россию. Казаки для пущего плебейства гуторят на украиньской мове качества Тарапуньки со Штепселем: «оце дило», «бис его знат», «бачь, яка конфузия» и т. д. Вернер у бильярда откликается на хамское «док». Бледная Вера в ядреном исполнении Эльвиры Болговой воскрешает в памяти олейниковскую частушку «Однажды красавица Вера, Одежды откинувши прочь, Вдвоем со своим кавалером До слез хохотала всю ночь». Княгиню Лиговскую играет приснопамятная тридцатилетней давности г-жа Бонасье Ирина Алферова. От ее дочки на балу Печорину то и дело приходится отгонять перебравших гопников, рычащих «Ангажир-рую вас на мазурку, мадам!» тоном звезды спортобщества «Урожай». Только они не в курсе, что «мадам»- это в борделе и в трамвае.

Про эпоху рисорджименто есть такой анекдот: чтобы явить свое «фе» оккупационной австрийской администрации, венецианская знать прислала вместо себя на премьеру в оперу кучеров и гувернанток, наказав вести себя посвободнее, особенно при звуках австрийского гимна. Задача была выполнена с блеском.

С той поры минуло полтора столетия.

Аристократия стаяла в дымке.

Кучерам и консьержкам партер понравился.

* ОТКЛИКИ * Химеры и "Хаммеры"

«Русская жизнь» № 3: обсуждение материалов на форуме rulife.ru

«О русском крестьянстве» М. Горького