Русская зима

– Да нет, что ты, просто перенесли некоторые кафедры в Тверь, а некоторые тамошние – к нам, вот и все. По-моему, промышленные все же в Москве останутся, говорят. А информационные в Коломну поедут, ближе к…

Автобус стал тормозить и остановился. Колыхнулось людское море, мне снова уперлись углом в поясницу.

– Что это там орут? – брезгливо спросила Вика.

– Где? – Я прислушался. Впереди уже остановка, там площадь небольшая перед входом в подземку. Кажется, излишне громкие голоса доносились оттуда.

Мимо автобуса пробежал полицейский, на ходу стаскивая с плеча автомат.

Я поперхнулся словами и, вывернув шею, увидел, что на площади многолюдно, люди, спешившие по своим делам, замирали, тревожно и нервно оглядываясь по сторонам. Миг, что-то произошло, и народ хлынул с площади редкими, но частыми ручейками. Им навстречу проталкивались немногочисленные полицейские.

Резкими щелчками прозвучали выстрелы, облачка выбитой из древней штукатурки пыли украсили фасад магазина, водопадом осыпались антикварные стекла. Метнулись кто куда последние прохожие, взвизгнули тормоза машин, послышался глухой удар.

Сверху мелькнуло нечто темное и прилизанное. Качнулся автобус, разлетелся вокруг снег, мазнул по стеклам салона снаружи и закружился в воздухе, подхваченный внезапным ветерком.

Флаер «Оса» завис над дорогой.

– Всем оставаться на местах! – грохнули громкоговорители. – Не допускайте паники! Всем оставаться на местах!

Мир за окном вздрогнул, и внезапно наступила оглушающая тишина.

Продолжалась она недолго, в автобусе завопили, да так, что начало закладывать уши. Люди вокруг рванулись, сами не зная куда, меня сильно толкнули в бок чем-то угловатым, задели по голове.

Низкий вибрирующий, продирающий до костей гул нарастал из-под земли, и в нем тонули истошные людские крики. Пассажиры автобуса превратились в толпу, в хаотично сокращающееся, смертельно опасное желе, в центре которого мухами застыли я и моя спутница.

Я втиснул Вику в угол, преодолевая её слабое сопротивление, спрятал ее лицо у себя на груди, прикрыл затылок ладонью. Сзади навалилась тяжесть, я выдохнул и не смог вздохнуть.

Рванулся, уперся из последних сил, высвобождая так нужное пространство не только себе, но и Вике, она тоже начала задыхаться… И в этот момент пол зло ударил меня по подошвам и швырнул прямо на стекло.

Я не успел даже удивиться, успел только выставить локти вперед, чтобы не раздавить Вику. Стекло выдержало, спружинило, а мои плечи взорвались болью. Закричать я не успел, тяжелое людское желе навалилось на меня, пытаясь сбить с ног, что-то мерзко хрустнуло, и в глазах стало темно.

Когда я снова обрел зрение, за окном бушевало пламя. Сплошная волна рыжего огня шла откуда-то из-под земли, дорожное покрытие радостно вспучивалось и рвалось, машины расшвыривало в стороны, снег испарялся облаками пара, а среди этого вставал яркий белый свет…

Последним моим воспоминанием стала несущаяся на меня стена, снизу-вверх раздираемая коричневыми провалами трещин. И приятный запах шампуня от волос Вики.

А потом все скрыла мягкая теплая тьма, где уже не было ничего.

Государственный Институт тяжелой травматологии, ГИТТ.

Московский край, 2123 год

Как он выжил, никто не представлял. Как он до сих пор живет – тоже не представляли. Техника творит чудеса.

Многочисленные ожоги, проникающие ранения, переломы и пробитые осколками костей внутренние органы… Наверное, только насморка не было.

Еще в дороге началось заражение крови. Пока везли по коридорам, отказали почки. Как только подключили к аппаратуре и удалили осколки ребер из легкого, началась ураганная гангрена. Стоило очистить кровь и начать диагностику позвоночника, как остановилось сердце. Идеально отлаженные механизмы человеческого тела, единожды сломанные, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее пошли вразнос, калеча еще уцелевшее…

– Ты будешь жить! – оптимистически сказал врач, когда медицинские машины привели пациента в сознание. В самом деле, все шансы были, и не таких выхаживали.

– А смысл? – криво улыбнулся парень, глядя вниз. Ниже бедер покрывало лежало ровно, ноги спасти не удалось.

– Никогда нельзя терять надежды! – уверенно сказал врач, ловя его взгляд своим. – Это все же жизнь…

На таком обычно задумывались.

– Подумай о своих родителях! Что они почувствуют?

– Радости им, инвалид!

– Какой бы ни был! Да сейчас такие протезы делают, никто не отличит!

На таком обычно все ломались. Раньше. Но почему-то не теперь. Парень не стал ничего говорить, просто снова криво улыбался. Открытые бесцветные глаза смотрели в потолок.

В этот момент начался очередной приступ. Скакнули графики на экранах, мышцы парня затряслись мелкой противной дрожью. Врач привычно коснулся сенсорной панели, медицинский аппарат пшикнул, насыщая кровь пациента загодя сформированным коктейлем из оглушающих и обезболивающих препаратов.

Сейчас машины начнут пытаться собрать позвоночник снова, но шансов на то, что у них это получится, уже крайне мало… Но попытаться все же стоит.