Русские адмиралы — герои Синопа

«Азов» заложили на Соломбальской верфи 20 октября 1825 года по проекту корабельного мастера А.М. Курочкина. Корабль водоизмещением 3000 тонн должен был нести 74—80 24 — 36-фунтовых пушек. Строили его А.М. Курочкин и В.А. Ершов. Спустили «Азов» 26 мая 1826 года¹.

Для достройки корабля экипаж направили на Север. Сразу же по прибытии в Архангельск Нахимова захестнула работа по оснащению корабля. В письме Рейнеке, оправдываясь, что долго не отвечал, он рассказывал: «Скажу ль, что с пяти часов утра до девяти вечера бывал на работе, после должен был идти дать отчет обо всем капитану, откуда возвращался не ранее одиннадцати часов, часто кидался в платье на постель и просыпал до следующего утра. Таким образом протекал почти каждый день, не выключая и праздников, а ежели и приходилось несколько свободных минут, то они посвящаемы были дружбе и любви присутствующих»^{113 114}.

Последние строки имели особое значение. В Архангельске лейтенант в первый и последний раз влюбился и даже хотел жениться. Его избранницей стала дочь командира Архангельского порта¹¹⁵. Но скромное положение флотского офицера и то малое внимание, которое он мог среди дел уделять своей избраннице, привели к неудаче: Нахимов получил отказ. Об этом он вскользь пишет другу: «Да, любезный Миша, если б я несколько более имел времени видеться с ней, тогда прощай твой бедный Павел без сердца и головы. Куда бы был тогда он годен?» Видимо, после этого случая Нахимов решил, что морская служба и женитьба несовместимы, особенно для молодого офицера, ибо далее писал: «Вижу, что ты нахмурился, всегда строгий и благоразумный, ты делаешь возражение, — разве дружбу должно забыть для любви? Отвечаю — все то же — виноват! Но кто из нас не был молод? Кто не делал дурачеств? Дай бог, чтобы дурачество такого роду было со мною последнее»¹¹⁶.

В переписке лейтенант больше всего внимания уделяет морской службе. Он рассказывает Рейнеке о том, как сходился с другими офицерами и как удалось организовать в кают-компании общий чай, объединивший моряков: «Как трудно новому офицеру поступить в экипаж, где уже все друг Друга знают и смотрят на пришельца довольно странными глазами. Как часто я должен был играть презабавные роли. Например, у нас был общий чай, но что это стоило? Одного надо было убедить доказательствами истинной пользы, другого, что капитан этого хочет и он, верно, узнает, отчего расстроилось; третьего, что уж все согласились, и неужели он один откажется быть в компании всех. Таким образом составилось. Зато после я уж слишком много был вознагражден, потому что всем понравилось, и все единодушно признали, чтобы следующую кампанию иметь чай общий»¹.

«Азов» вышел из Архангельска 27 июля 1826 года с отрядом судов^{117 118}. В состав отряда под командованием М.П. Лазарева входили также корабль «Иезекииль» и шлюп «Смирный». Для начала корабли выдержали сильный шторм у устья Северной Двины, где принимали грузы после прохода бара. При этом корабль «Иезекииль» не успел поднять гребные суда, потерял трех человек и шлюпку¹¹⁹. Далее Нахимов писал: «Под парусами ничего не случилось примечательного, кроме того, что мы потеряли грот-марса-рей и презабавно — в бом-брамсельный ветер, без волнения, днем; никто не знает истинной причины, я полагаю, что кто-нибудь прежде, поднимая марса-фал, надломил. Выхожу я с седьмого до первого [часа] на вахту сменить Шемана, спрашиваю, что сдачи? Он говорил, что шлюп отстает, и он по приказанию капитана взял первый риф. Марса-фал был не очень туго поднят, я спрашиваю: «Больше ничего?» В это время сломился грот-марса-рей. «А вот вам еще сдача»,— отвечает он. Но это послужило на пользу нашей дурной команде. Ветер вдруг начал свежать и скоро вогнал во все рифы, так что развело порядочное волнение. Однако ж мы довольно скоро исправили свое повреждение. В Шкагераке (Скагерраке. — Н. С.) прихватил нас крепкий NW, мы зашли в Винго, и я оттуда успел съездить в Готев-бург, поступил не хуже чем в Лондоне, то есть издержал много денег. Не знаю, жалеть ли об них. Мне кажется, каждый морской офицер обязан поступать таким образом. Пробывши долгое время в море в беспрестанной деятельности, можно ли, ступивши на берег, отказать себе в чем-нибудь, что доставляет удовольствие. В Копенгагене за противным ветром простояли три дня. В Кронштадт пришли 19 сентября, застали эскадру на рейде и, простоявши с ней до 4 октября, втянулись в гавань, где у нас был государь. Корабль ему понравился. Он велел все строящиеся корабли отделывать по примеру «Азова». Вообще, кампания наша кончилась очень приятно, не было никаких неудовольствий, и офицеры между собой были очень согласны. Надо послушать, любезный Миша, как все относятся об капитане, как все его любят. Право, такого капитана русский флот не имел, и ты на будущий год без вся-

.Щ:

ких отговорок изволь переходить в наш экипаж, и тогда с удовольствием моим ничто не в состоянии будет сравниться»¹.