Русские агенты ЦРУ

Эти три пакета, как оказалось, содержали фотокопии более полутора тысяч страниц совершенно секретной документации. Откуда именно взялись эти страницы, в отчете не указано, однако Пеньковский, по всей видимости, всюду носил с собой камеру и все фотографировал при первой возможности. В письме, переданном Джанет в конце декабря 1961 года, к примеру, он сообщал, что, находясь в кабинете полковника Владимира Михайловича Бузинова, помощника Варенцова, «увидел на его столе документы [составленные Главным маршалом], касающиеся ракет. Предложив мне прочитать их, Бузинов вышел на несколько минут из кабинета, оставив меня наедине с секретными бумагами. Я быстро сфотографировал все. (Для верности два раза.) Этот материал крайне важен; позднее документы доложили на Верховном совете обороны в присутствии Хрущева и других членов правительства». В том же самом письме Пеньковский обещал сфотографировать 420-страничную инструкцию и спрашивал, будет ли представлять интерес другая инструкция — 216-страничный курс по вопросам использования ядерного оружия.

Имевшие с ним дело профессионалы относились к подобному образу действия весьма неодобрительно, но ничего не могли с этим поделать. Во время одного из своих визитов в Лондон в ответ на критику в свой адрес за чрезмерный риск Пеньковский возразил: «Находясь в Англии, я прислушиваюсь к вашим советам, но в Москве тон задаю я». Один из вашингтонских аналитиков ЦРУ отмечал, что инцидент в кабинете Бузинова «последняя и наиболее яркая иллюстрация проблем, тревожащих каждого, имеющего отношение к этому делу….[Однако] наши постоянные предупреждения ради его же безопасности быть осторожнее и думать, прежде чем действовать, встречаться с Джанет не так часто и т.д. и т.п., но в сочетании с нашими же постоянными требованиями переснять такие-то документы, и это и то — все эти слова производят впечатление обыкновенного лицемерия и истолковываются Пеньковским именно в этом смысле».

Поскольку встречи с Джанет проводились по инициативе Пеньковского, то регулярно она просто посещала парк как обычная мать, гуляющая с ребенком, и у кураторов было мало возможности регулировать частоту этих контактов. «Джанет находится в парке со своим сыном, которому сейчас два с половиной года, — сообщалось в одном из донесений из Москвы. — Показавшись на месте действия, Пеньковский направляется по одной из ведущих от этого места улиц, выбирая каждый раз разное направление. Джанет следует за ним, иногда с трудом отрывая сына от снежных сугробов парка.

Джанет одета таким образом, чтобы в ней нельзя было заподозрить иностранку. Пеньковский заходит в один из подъездов и становится так, чтобы видеть как спускающихся вниз по лестнице, так и входящих в дверь. Джанет заходит следом и остается внутри секунд десять. Она передает ему то, что нужно в пачке русских сигарет, он ей — в пачке английских. Они всегда обмениваются парой фраз о здоровье семьи и тому подобном».

Гиперактивный как всегда, Пеньковский за период в 11 недель появлялся на этих встречах десять раз. «То, что он делал, доставляло ему удовольствие, — писал один из кураторов, — он хотел стать одним из лучших в своем деле (не понимая, что, возможно, уже является таковым) и рассматривал отношения с Джанет как символ отношений с союзниками». Кураторы все сильнее чувствовали, что теряют контроль над поведением Пеньковского, все связи с ним осуществлялись теперь в основном через Джанет, то есть через посредника. Перешагнул ли он грань возможного? Находился ли под подозрением? Возможности КГБ в Москве были столь велики, что даже при самой тщательной попытке обнаружить слежку заметить ее было бы трудно.

В январе 1962 года СССР посетила смешанная американо-английская деловая делегация. Пеньковский отвечал за ее прием и сопровождение. В первом донесении о встречах с ним сообщалось, что он явно владел ситуацией, был разговорчив, хорошо одет, находился в хорошей физической форме и не показывал никаких признаков беспокойства. Затем картина резко изменилась. Согласно более позднему донесению, Пеньковский обратился к одному из членов делегации с просьбой передать сообщение кому-то в Англии (кому именно, в источнике не указано). В доставленном куда следует сообщении говорилось, что Джанет находится под наблюдением КГБ; И все же, хотя петля уже быстро затягивалась, Пеньковский не изменил своего образа действий.

Другой член той же делегации — американец, говорящий по-русски, наблюдал за ним с большим интересом и позже отметил «явно двойственное поведение» Пеньковского. В присутствии других советских граждан его поведение было типичным для преданного члена партии. Во время банкета в Ленинграде, к примеру, он поднялся и произнес зажигательную речь в коммунистическом стиле, ничем не хуже любого советского оратора. С другой стороны, оставаясь с членами делегации наедине, Пеньковский допускал откровенные высказывания, не согласующиеся с официальной политикой.