Русские анархисты. 1905-1917

Лозунг «рабочего контроля» не был изобретен ни анархо-синдикалистами, ни большевиками, ни вообще какой-либо радикальной группой. Точнее, как потом вспоминал свидетель из числа меньшевиков, «он был рожден бурями революции» и появился столь же стремительно и .неожиданно, как и сами фабричные комитеты. (Тем не менее «рабочий контроль» считался лозунгом западноевропейских синдикалистов и Британской гильдии социалистов еще с конца прошлого века.)

Любые политические взгляды ничего не могли сделать с элементарным желанием рабочих организовывать местные комитеты или требовать признания своей роли в управлении заводами и мастерскими. Как и революционное синдикалистское движение во Франции, фабричные комитеты в России 1917 года были детищем рабочих, принадлежавших как к самым разным левым партиям, так и вообще ни к каким. Тем не менее прошло не так много времени и наиболее воинственные рабочие стали выражать нетерпение умеренностью социалистов, которые поддерживали Временное правительство, его политику продолжения войны и капиталистическую систему. В феврале крушение царского режима вызвало надежды на немедленное прекращение военных действий и перерождение общества, но в апреле или мае эти надежды обернулись горьким разочарованием. Если в 1905 году социал-демократы – меньшевики в той же мере, что и большевики, – были достаточно радикальны, чтобы удовлетворить почти всех представителей рабочего класса, то теперь только анархисты и большевики провозглашали то, что хотел услышать растущий сегмент рабочего класса: «Долой войну! Долой Временное правительство! Заводы и фабрики – под контроль рабочих!»

Если, как замечал Ленин, рядовые представители русского рабочего класса в тысячу раз ближе к левым, чем меньшевики и эсеры, и в сто раз ближе, чем даже большевики, то наиболее полно выражают их радикальный дух именно анархо-синдикалисты. Но они были не способны превратить в политический капитал темперамент своих близких родственников. Они оказывали влияние на фабричные комитеты, которое было непропорционально их малому количеству, но поскольку они отказались от централизованного партийного аппарата, им никогда не удавалось занять господствующее положение в комитетах или возглавить широкие массы рабочего класса. Это оставалось на долю большевиков, которые обладали не только самой эффективной партийной организацией, но и сознательной волей к власти, чего не хватало синдикалистам, чтобы обзавестись союзниками из числа рабочих, сначала в фабричных комитетах, а потом и в советах и профсоюзах.

Хотя Ленин был осведомлен о синдикалистской природе фабричных комитетов и их программы рабочего контроля, он все же признавал потенциальную роль комитетов в стремлении его партии к политической власти. Ленин предвидел «и крах, и революцию в тысячу раз мощнее, чем в феврале», ради чего ему и была нужна поддержка заводских рабочих. Если он питал инстинктивную подозрительность к тому, что Бакунин и Кропоткин называли «творческим духом масс», то потому, что с полным основанием считал его разрушительными способностями народа. Тем не менее в данный момент он был готов оседлать могучую волну революции, которая смыла Временное правительство, и дождаться дня, когда большевики возьмут власть, расправятся с синдикалистами и начнут создавать новый социалистический порядок.

Посему Ленин и его партия оказывали решительную поддержку фабричным комитетам и их требованиям рабочего контроля на производстве. 17 мая, выступая в «Правде», Ленин недвусмысленно поддержал лозунг «контроля рабочих», заявив, что рабочие «должны требовать немедленного введения контроля, фактического и без отступлений, с участием самих рабочих».

Для анархо-синдикалистов это было еще одним доказательством отступления Ленина от марксистских догм. «Большевики все больше и больше отходят от своих первоначальных целей, – утверждал журнал анархо-синдикалистов в Харькове, – и с каждым разом становятся все ближе к пожеланиям народа. Со времени революции они решительно порвали с социал-демократией и дают понять, что готовы воспринять анархо-синдикалистские методы борьбы».

Поэтому на рабочих конференциях между маем и октябрем делегаты от большевиков и анархо-синдикалистов голосовали вместе в поддержку фабричных комитетов и рабочего контроля. Самыми грозными их противниками были меньшевики. Жестко придерживаясь исторических рамок, установленных Марксом, меньшевики настаивали, что за Февральской революцией должен наступить продолжительный период буржуазно-демократического правительства, при котором рабочему контролю нет места. «Мы находимся на буржуазном этапе революции, – в июне на I Петроградской конференции заводских комитетов заявил М.И. Скобелев, меньшевистский министр труда. – В настоящее время переход управления в руки народа не поможет революции».