Русские байки. Вокруг света на Harley-Davidson

Мы, два Харлея, нареченные Иванычем и Могучим, всегда были с характером. У каждого – своя история наездников и дорог. Но, отправившись в кругосветку с Максимом и Володей и обретя имена, мы успели стать одним целым, единым организмом, пересекающим океаны и континенты. И хотя всякий раз, когда нам приходилось расставаться в городах, мы вновь становились Иванычем и Максом, Могучим и Рощиным, ощущение общего пути ни на миг нас не покидало. Просто количество пережитых впечатлений и увиденных мест умножалось надвое. Когда наши наездники встречались в баре или отеле, а мы – на стоянке, новые истории сплетались в единое полотно событий. И мы не переставали удивляться рассказам наших наездников – оставаясь верными самим себе, Володя и Максим открывали совершенно разные миры. Но при этом, за глотком виски или сигарного дыма, эти рассказы об увиденном и пережитом легко дополняли друг друга. Поэтому, даже когда приходилось разъезжаться на перекрестке, путешествие оставалось общим, а мир благодаря нашему единству в итоге лишь обретал сложность и многообразие. Так случилось и в Сиднее.

Максим бόльшую часть времени провел с женой и детьми, исследуя город, каким он предстает перед приезжими, желающими неспешно отдохнуть и насладиться местными достопримечательностями. «В конце концов, – похлопал он Иваныча по баку, – если Сидней окажется столь же хорош, как о нем шумят по всему миру, я, пожалуй, изменю свое мнение об Австралии».

С этой мыслью Макс решил посетить знаменитую своими бетонными «парусами» сиднейскую оперу, где давали «Волшебную флейту». Билеты стоили недешево, и это только подпитывало ожидания надеждой. На поверку оказалось, что даже гений Моцарта не способен вытянуть представление в этих залах. Акустика никудышная, а пропорция пения и диалогов, объясняющих происходящее, и это при бегущей строке над сценой, составляла примерно 40 на 60. Постановка напоминала скорее действо в провинциальном театре, декорации и костюмы которого не обновлялись со времен Олимпийских игр. Когда, сбежав после первого акта, Макс еще раз взглянул на здание, то окончательно убедился, что сиднейская опера – это туристический миф. Главное в нем – отнюдь не величие спектаклей, но архитектура, вернее, инженерия. Здание театра, по картинкам представляющееся чем-то действительно грандиозным, вроде стадиона в Лужниках, на самом деле невелико. И о проблемах с акустикой из-за низких потолков австралийцам было известно всегда. Поэтому своеобразие проекта – это единственное, чем примечателен сиднейский оперный театр. Говорят, при его строительстве применили уйму уникальных инженерных решений, вроде самоочищающихся плиток, меняющих свой оттенок в зависимости от освещения, которыми покрыты «паруса». Тема и впрямь способная взволновать, правда, разве что лишь технологов.

Но все-таки Сидней впечатлил. Особенно вечером, когда Макс смотрел на него с арки Харбор-бридж, одного из самых длинных стальных арочных мостов в мире. За изогнутый вид местные называют его «вешалкой». На вершину этого моста водят всех желающих, и безопасность подъема продумана столь тщательно, что восхождение на «вешалку» легко совершать даже с маленькими детьми. Созерцая с высоты птичьего полета великолепие большого и многонационального города, в котором куда-то устремлены почти пять миллионов жизней, Максим вспомнил о громыхающем водопаде Виктория. И, глянув вниз, не без удовольствия отметил, что прыгать необязательно. Сидней действительно очень живописен. Деловой центр с его небоскребами и суетой берет начало на изрезанном бухтами и заливами берегу океана. Изобилие пляжей лишает атмосферу города излишней серьезности и пафоса. Серфингисты катаются на волнах, отдыхающие – наслаждаются морским ветром и улыбками. Время от времени тех и других едят акулы. Доброжелательность – важнейшая часть местной political correction.

В день Крещения Макс прогуливался по одному из таких пляжей, чередуя купание в прохладной воде, которая всеми верующими в этот день считается святой, с дегустацией морских деликатесов в ближайшем ресторанчике. Иной раз ему казалось, что Австралия, какой она предстала перед ними за недели путешествия, – всего лишь странный, хоть и не очень приятный сон. В любом случае можно было начинать подводить итоги, вглядываясь в горизонт, за океан, туда, где лежал берег Латинской Америки, встретиться с которой предстояло уже через пару дней.

К тому времени мы уже были готовы к новым дорогам. В местном сервисе Harley-Davidson полностью проверили все системы – они оказались в порядке. Стоило это дешевле, чем в Париже и Йоханнесбурге, к тому же как путешественникам нашим райдерам сделали еще и 30%-ную скидку. Что ни говори, а приятный подарок перед вылетом.

Между тем Рощин, как легко можно догадаться, вновь встретился с парнями из Однопроцентного клуба. Это случилось в Чайнатауне, куда, по всей видимости, следует отправляться по прибытии в любой австралийский город. Жизнь, скрытая от глаз рядового обывателя, происходит именно здесь.