Русские баптисты и духовная революция (1905–1929 гг.)

В результате сложилась иерархия религиозных групп, согласно их правовому статусу, определяемому имперским государством. На вершине этой иерархии стояла Православная церковь, по сути, официальная религия страны. В 1900 г. к ней принадлежали приблизительно 70 % населения державы. Что касается различных религиозных меньшинств, в правовой практике проводилось строгое разграничение между русскими и нерусскими, когда дело касалось религиозной свободы. Подданные, принадлежавшие к различным нерусским этническим группам, которые родились в вере, отличной от православия, обычно имели полную свободу строить молитвенные дома и отправлять свой культ, при условии, что они не будут пытаться распространить свою веру за пределы собственной этнической группы. Например, российские немцы в 1860-е годы могли практиковать лютеранство, римский католицизм или меннонитство. В отличие от них, подданные, которые считались принадлежавшими к русской народности (русские, украинцы и белорусы), должны были принадлежать к Православной церкви. Только Православной церкви разрешалось заниматься прозелитизмом. Обращение православного в другую веру было уголовным преступлением [Waldron 1989: 103–105]; см. также [Geraci, Khodarkovsky 2001: 335–339]. «Русские», придерживавшиеся староверия или принадлежавшие к различным сектам, вели трудную жизнь. По закону православие было маркером русской народности и воспринималось как вера, которая наследуется от родителей. С точки зрения закона любой подданный, чьи потомки покинули Православную церковь, был раскольником, даже если сам с детства воспитывался в религии, отличной от православия.

В ходе великих реформ 1860-х годов в 1864 г. был сформирован особый комитет чтобы определить правовое положение раскольников. На основе рекомендаций, поданных этим комитетом, новые законы были приняты в 1874 и 1883 годах. Эти законы упорядочивали меры административной регуляции староверов и сектантов, выведя их из области, где действовали лишь тайные правительственные циркуляры. Закон 19 апреля 1874 г. разрешал раскольникам (под этим термином понимали староверов, но не других сектантов) регистрировать рождения, смерти и браки. 3 мая 1883 г. сектантам (за определенными исключениями) и староверам было дозволено проводить богослужения частным образом или в особых молитвенных домах, иметь внутренние паспорта и занимать общественные должности. Публичная демонстрация неправославной религиозной практики по-прежнему оставалась запрещенной. Эти меры, хотя их часто игнорировали чиновники на местах, в результате привели к определенному улучшению положения, в частности, староверов [Ясевич-Бородаевская 1912: 31–32; Waldron 1987: 114]. А вот русские баптисты, которые воспринимались не просто как раскольники, но как «перешедшие в иностранную веру», представляли для властей совершенно новую проблему.

Неизбежно возникал вопрос, какие законы применимы к русским евангеликам. Особенно знаменательно в этом отношении мнение Государственного совета о духовных делах баптистов от 12 сентября 1879 г. Оно было принято в ответ на распространение баптистской веры среди немцев. Баптистам «на основании статьи 44 основного государственного закона» позволялось исповедовать свою веру и исполнять обряды веры без ограничений, проводя богослужения в помещениях с разрешения местных властей. Кандидатуры баптистских лидеров должны были быть одобрены губернаторами, а иностранные проповедники должны были принести присягу «на верность службе» на время пребывания в России. Регистрацией актов состояния баптистов ведали местные гражданские власти, текст см. [Преследование баптистов 1902: 68–69]. Хотя в распоряжении не содержалось упоминания национальности баптистов, о которых шла речь, статья 44, на которую ссылается документ, имела в виду нерусских подданных, которым предоставлялось право исповедать свои традиционные религии. Таким образом, сентябрьский циркуляр не давал никаких прав тем, кто обратился в баптизм из православия. Тем не менее кое-где на Кавказе, в Закавказье и в Екатеринославской губернии местные власти зарегистрировали общины баптистов из бывших молокан и православных, ссылаясь на этот закон. Такая практика вскоре была пресечена, но прецедент породил значительную юридическую путаницу [РГИА, ф. 1284, оп. 221 (1885), д. 74, л. 3–7].