Русские дети (сборник)

Но это не только в том королевстве происходило, а и во многих других, не таких сказочных.

Ну да ладно.

А вот в описываемом нами волшебном государстве умершие родители всё предыдущее знали и являлись по ночам королю и министрам в жутких кошмарах, и там бедные родители обещали государственным деятелям тёплую встречу и хорошенькое разбирательство на том свете, типа страшного суда и горького загробного будущего.

– Знаете, где горшки обжигают? – спрашивали они ядовито.

Тогда государственный совет по правам человека (а что, министры не люди?) призвал всех самых сильных колдунов и экстрасенсов, и им было велено раз и навсегда прекратить эти сны.

Дали объявление, подключили к поискам внутренние органы, и такие деятели на удивление быстро нашлись.

Колдуны взялись за дело, да настолько ловко, что они умудрились быстренько сляпать очень простое заклинание из шести слов, нетрудное, специально для руководства, которое в том сказочном государстве умом не отличалось и говорило отрывисто, хотя всё равно неграмотно.

И король выучил заклинание и собрался произнести эту фразу в полночь.

Он так и сделал.

Но только он закончил произносить шестое слово, как его кто-то крепко хватил по шее, прямо под короной.

Король встал с четверенек, подобрал корону, оглянулся и увидел своего мёртвого папашу, который пребывал в живом и злобном виде.

А за ним стояла толпа, состоящая из таких же бабушек и дедушек и вообще неизвестно из кого.

Они все имели очень боевой вид и галдели, что почему такое ничтожество сидит на троне, а они стоят здесь вообще как чужие. И кричали, читайте «Пикник на обочине» братьев Стругацких! Этого захотели?

И весь город мгновенно заполнился предками жителей, которые входили в чужие помещения как к себе домой, ругались, копались в шкафах с претензией, что пропали их вещи, ладно штаны и польта, но где запонки и ордена, где кольца и броши? Требовали всё назад и поселялись, где им помнилось.

Началась ужасная неразбериха.

Только в городе сирот всё обошлось, обоз педагогов, врачей и поварих с нянечками тронулся на станцию, таща узлы и пакеты и потирая лбы и зады.

Но дети с ожившими родителями немедленно вернулись в свои дома, и взрослые погнали оттуда заселившихся по расширению активистов и зажили с малышами счастливо.

То есть произошла настоящая перестройка.

Правда, тут же, как всегда, начались ответные мероприятия, случился небольшой голод по причине инфляции, исчезли спички, ну и так далее.

Но дети всё равно жили весело.

Колдуны же легко растаяли в ночном эфире (и не факт, что это не была агентура со стороны умерших родителей).

Править страной сел, разумеется, выходец с того света, другой король, однако он всё сделал, чтобы выглядеть поновее, и жители даже не вспоминали, что он оттуда.

Всё это, повторяем, сказка.

А правда тут в том, что умершие предки действительно думают о нас и как могут заботятся насчёт лучших условий для нашего существования. Не всё у них получается.

Но как же они радуются, когда мы ведём себя умно и весело, когда мы умудряемся остаться в живых!

Они считают, что это их заслуга. Им ведь пришлось нелегко в жизни. Аресты, допросы, расстрелы, лагеря…

Им хочется, чтобы мы жили по-другому.

Павел Пепперштейн

Азов

Зоя Синельникова родилась в Синельниково, и вскоре после того, как ей исполнилось четырнадцать лет, она прибыла на берег Азовского моря с большой спортивной сумкой через плечо.

Путь её лежал в один не вполне действующий санаторий – строительство этого большого санатория затеяли в самый последний советский год и сразу же бросили, так что огромное бетонное здание осталось громоздиться на берегу моря незавершённым: в окнах отсутствовали стёкла, да и вообще всё здесь отсутствовало, за исключением анфилад из серого бетона. Тем не менее в этом недостроенном здании кто-то жил: на бетонных балконах сушились яркие полотенца и купальники, а в просторном вестибюле хоть и не встретились ей человеческие существа, но бормотал телевизор перед пустым израненным креслом, а на полу спали белый пёс и двое серых котов.

Зоя Синельникова была красивой девочкой, но в этом пустынном вестибюле некому было восхититься её красотой: люди отсутствовали, животные надменно спали, а телевизор, хоть и показывал картинки для зрячих, сам оставался слеп.

Летнее море головокружительно синело между бетонных колонн, напоминающих белую пастилу. Синева, соль и йодистая свежесть звали Зою искупаться, но она приехала сюда по краткому и чужому делу. Мать Зои работала уборщицей в полуиндустриальном южном городе, отец умер, отравившись палёным алкоголем. Нуждаясь в деньгах, Зоя согласилась за небольшое вознаграждение явиться сюда, на Азов, чтобы выполнить поручение одних своих знакомых: здесь ей надлежало передать спортивную сумку некоему человеку, которого она не знала, но её предупредили, что он встретит её в этом вестибюле, причём опознать его следовало по самодельной треуголке, сделанной из газеты. Но никто не появлялся – ни с газетой на голове, ни без.