Русские дети (сборник)

— Я знаю, как превратиться в звезду, — спокойно, словно речь шла о сущих пустяках, сказала Наташка. — Не понарошку, а в настоящую. Чтобы ночью в небе гореть и светить. Навсегда.

Я так и не сумел обрадоваться. Превращаться мне совсем не хотелось, даже в звезду. Тем более навсегда. На пару часов — ещё куда ни шло. Хотя всё равно страшно, хоть убегай.

Я, конечно, не убежал. Но мои чувства наверняка отразились на лице. Никогда не умел притворяться.

— Жалко, что ты не хочешь, — вздохнула Наташка. — Без тебя будет не так весело. Но я всё равно превращусь. Я уже слово дала.

— Кому?

— Звёздам.

— Это как?

Не то чтобы я перестал ей верить. Но подробные объяснения требовались мне как никогда в жизни.

— А я научилась с ними разговаривать. Давно, ещё зимой. Я не старалась, само получилось. Иногда сижу, смотрю в телескоп, а в голове звучат слова. Я сперва удивлялась — какие странные мысли думаются. Как будто не мои. И даже не чужие. Потому что ни на что не похожи — ни на книжки, ни на взрослые разговоры. А потом дошло: это говорят звёзды! И я стала за ними записывать. Сперва вообще не понимала, о чём они говорят. Абракадабра какая-то. Хочешь прочитаю? Это секрет, но тебе можно. Сейчас.

Достала из кармана штанов замусоленный блокнот, открыла наугад.

— «Три лунных краба были мне опорой», «в том сумеречном доме не считали дней», «горгулью покормить забыли».

— Кто такая «горгулья»? — зачем-то спросил я.

Как будто только это и было важно.

— Мама сказала, страшное сказочное чудовище. То есть на самом деле их не бывает, только скульптуры такие когда-то на домах делали. Показала картинку в энциклопедии. По-моему, не очень-то и страшные. Хотя, если бы у меня дома жила горгулья, я бы её кормить не забывала. Потому что такая вполне может человеком пообедать. И даже с удовольствием.

Я открыл было рот, чтобы выспросить подробности. Во-первых, действительно интересно. А во-вторых, говорить о горгулье было безопасно. Каменное сказочное чудище, картинка в энциклопедии. Ясно, что на самом деле она никого не съест. И самое главное, в горгулью не нужно превращаться. Как хорошо!

Но Наташка решительно сказала:

— Всё это ерунда. Главное, что звёзды поняли, что я их слышу, и стали говорить не просто так, а со мной. Сказали, что хотят дружить. А потом рассказали мне рецепт. Говорили медленно, чтобы я всё успела записать. Как диктант. Для этого рецепта и нужен песок, который ты привёз с моря. Я так боялась, что ты забудешь!

Помолчала и добавила:

— Тебе совсем не обязательно вместе со мной превращаться. Но если захочешь, то можно. Я специально спросила про тебя. Ну, то есть просто представила, что спрашиваю. И звёзды всё поняли. И разрешили.

— Можно я подумаю?

Ещё никогда в жизни я не задавал такой вопрос. До сих пор мне просто в голову не приходило обдумывать свои решения. Они рождались сами, без дополнительных усилий. В какой руке конфета? В левой! Будешь доедать суп? Ни за что! Куда идём, в рощу или в кино? Конечно, в кино, а после сеанса — сразу в рощу. На обратной дороге.

Наверное, штука в том, что по большому счёту всё это было не очень важно. Жизнь моя не менялась от вкуса съеденной конфеты или маршрута прогулки. И даже препирательства с мамой из-за лишней ложки супа оставались без драматических последствий. Что бы ни случилось за день, вечером я всё равно получал чашку чая с лимоном и печенье, а потом лежал в своей постели, слушал телевизор и родительские голоса за стеной, разглядывал цветные картинки под закрытыми веками, засыпал, прижимая к животу плюшевую собаку Жоньку, твёрдо знал, что утром снова проснусь дома и это совершенно точно буду я. Вполне достаточно для счастья.

Но теперь могло измениться вообще всё. Сразу. И я этого не хотел.

Зато Наташка хотела.

Не то чтобы я всегда и во всём её слушался. Но когда слушался, выходило просто отлично, это следовало признать. И сейчас я думал — а что, если Наташка права и быть звездой гораздо интересней, чем человеком? И если я испугаюсь, пропущу всё, как последний дурак. А потом звезда-Наташка будет смотреть на меня с неба по ночам и говорить: «Жалко, что ты — просто человек, я без тебя скучаю». Но я её никогда не услышу. А если услышу, всё равно не пойму. И даже если пойму, ничего не смогу поделать.

— Думай, — согласилась Наташка. — Но только до завтра. — И, помолчав, добавила: — Если прямо сейчас не превратиться, потом ничего не получится. Такие дела откладывать нельзя.

— Ты чего не спишь? — удивилась мама, когда я вошёл на кухню. — Болит что-нибудь?

Ещё бы она не удивилась. Было уже очень поздно, даже в телевизоре все передачи закончились. До сих пор я успешно скрывал от родителей свои ночные скитания по дому, но сегодня они почему-то засиделись на кухне, а я очень хотел пить. Ну и, честно говоря, просто устал ворочаться с боку на бок, обдумывая Наташкино предложение — совершенно ужасное и одновременно такое соблазнительное, что я не мог твёрдо сказать «нет» даже наедине с собой.

— Дай воды, — попросил я.