Русские диверсанты против «кукушек»

Несмотря на то, что радист-разведчик при передаче телеграмм указывал только цифры, что облегчало его обучение работе на ключе, для шифрования ему необходимо было иметь шифровальные таблицы. Обнаружение таких таблиц в случае задержания и ареста являлось веской уликой о его принадлежности к разведке противника.

На случай захвата советской контрразведкой каждый радист обеспечивался несколькими условными сигналами (на языке того времени «условностями»), которые он обязан передать, если контрразведка заставит его работать под своим контролем.

Такими условностями могли быть другие псевдонимы радиста или старшего группы, другие позывные своей радиостанции или радиостанции финского разведцентра. У агента Салаева, как видно из его показаний о технике шифрования, такой условностью был номер радиограммы из трех произвольных цифр, последняя из которых должна быть нечетной.

Как правило, радисты сразу же «сдавали» следователям все условные сигналы. Но их сведения тщательно проверялись с помощью перекрестных допросов других радистов, захваченных после приземления. Да и стиль работы финской разведки был уже известен советской контрразведке, поэтому контрразведчики заранее могли знать, какие условности могут быть даны радистам разведгрупп.

В Вологодском НКВД арестованные агенты помещались во внутреннюю тюрьму, расположенную в нескольких десятках метров от здания НКВД. Длинный каменный барак включал несколько десятков камер. В торце тюремного корпуса был построен проход, огороженный высоким забором, который соединял тюрьму со зданием НКВД. По нему водились на допрос арестованные. Проход арестованных организовывался так, чтобы они не могли даже случайно встретиться во время их конвоирования. Внутрикамерные агенты были в каждой камере. Они по заданию оперативных работников ловили каждое слово своих сокамерников, наводили их на воспоминания о прошлой жизни, об учебе в разведшколах, выясняя детали биографий. Данные, полученные от внутрикамерной агентуры, анализировались и позволяли контрразведчикам проверять сведения, полученные от агентов на допросах[419].

Радиосеансы с финской разведкой радисты, участвовавшие в радиоиграх, вели прямо из помещения внутренней тюрьмы, если по легенде они действовали в Вологде или вблизи нее. Если же легенда предусматривала нахождение агента в районах области, то для очередного сеанса их вывозили в нужный район. Такая предусмотрительность была необходима, так как финские и немецкие разведцентры пеленговали работу раций своих агентов. И в случае определения точки работы, не соответствующей месту работы по легенде, провал игры был неизбежен.

Часть арестованных финских и немецких парашютистов использовалась в качестве «опознавателей». Было хорошо известно, что предметом интересов разведок гитлеровской коалиции были транспортные узлы Вологды и области, а пересыльные пункты использовались агентурой противника для легального передвижения по железным дорогам под видом командировочных офицеров. Агентам даже рекомендовалось на станциях бегать с котелком, имитируя отставших от воинского эшелона, чтобы затем их могли посадить на другой состав. Кроме того, сборные пункты, пункты питания и вокзалы выбирались руководителями групп как места встреч агентов, если их разбросало при высадке.

Подполковник в отставке С. В. Орнатский, тогда еще совсем молодой следователь, выводил «опознавателей» в город, чтобы они могли узнать известных им по учебе немецких агентов или, наоборот, те могли узнать «опознавателя» и войти с ним в контакт. Работа была очень ответственная и рискованная. Контрразведчику следовало наблюдать за передвижениями «опознавателя» издалека, поскольку противник мог заметить слежку и понять, что агент находится под контролем контрразведки. Если же агент сбежит, то контрразведчику грозил трибунал. Впоследствии Орнатский вспоминал, что руководство вологодской контрразведки и ее начальник полковник Галкин сознательно шли на такой риск, доверяя молодому чекисту столь ответственную работу. Случаев провала у Орнатского не было, так как со всеми подопечными был налажен отличный психологический контакт[420].

Авторам не удалось установить, били ли агентов в ходе допросов, так как все ветераны контрразведки Вологодской области единодушно заверяли: «не били, это строго запрещалось». Можно поверить этому заявлению, так как для того были определенные основания. Радистов противника не били вовсе не из-за гуманных соображений и требования соблюдения «законности» (мы все знаем, какая «законность» была в 1930-1940-х годах), а потому, что радист после пыток не мог вести передачу на ключе так, как он вел бы ее в нормальном состоянии. Изменение «почерка» радиста сразу же заметили бы радисты финского разведцентра, а это показывало, что рация под контролем чекистов.

Заключение