Русские генералы 1812 года

При выборе позиции под Бородином Ермолов, как и положено начальнику штаба, постоянно находился рядом с Кутузовым. В разгар битвы Михаил Илларионович направил его на левый фланг, во 2-ю армию, где был тяжело ранен Багратион. Потеряв командующего, войска пришли в такое расстройство, что некоторые части армии можно было привести в порядок, лишь отведя их на расстояние выстрела. С этой задачей уже справился П. П. Коновницын, успевший отойти за Семеновский овраг. Но и Ермолов, спешивший туда с тремя ротами конной артиллерии, помог в этот критический момент преодолеть смятение. Увидев, что центральная батарея H. Н. Раевского, ставшая после падения Багратионовых флешей главным пунктом русской позиции, тоже взята французами, Алексей Петрович понял, к чему может привести потеря господствующей высоты. С обнаженной саблей он лично повел 3-й батальон Уфимского полка в штыковую атаку. По пути к ним присоединились остатки 18, 19, 40-го Егерских полков. В атаку шли как на параде, браво, не пригибаясь, развернутым фронтом, чтобы линия казалась длиннее и охватывала большее количество неприятеля. Для воодушевления своих бойцов Ермолов стал бросать в сторону Курганной батареи… солдатские Георгиевские кресты, находившиеся у него в кармане. «Кто дойдет, тот возьмет!» – гаркнул Алексей Петрович. Загремело «Ураа-а-а-а!». Все до одного посланные с ним свитские офицеры Барклая с обнаженными саблями мужественно шли по бокам. Зрелище было эпическое: впереди группа офицеров в парадных мундирах и за ними железный лес штыков. Но не все дошли до Курганной батареи, она «дохнула» им в лицо дымом и пламенем, брызнула смертоносным ливнем картечи. Мало кто вернулся из атаки – резня была беспощадная, звенел метал и неслась трехэтажная ругань, но батарею вернули, переколов и порубив всех французов.

Кстати, именно тогда попал в плен отчаянно смелый французский генерал Шарль Август Бонами, получивший двенадцать ко-лото-рубленых ран! Позднее Бонами подружился с Алексеем Петровичем и жил у его отца в Орле; во время перемирия вернулся в наполеоновскую армию и встретился со старым знакомым уже в 1814 г., в боях за Францию.

Несмотря на сильную контузию ядром, сам Ермолов еще несколько часов руководил обороной этой важнейшей позиции, пока не был ранен картечью в шею и не унесен с поля боя.

Ф. А. Рубо. Бородинская битва. Фрагмент. 1912 г.

Именно с ним в героическую атаку на Курганную батарею пошел начальник всей русской артиллерии граф Кутайсов. Ермолов по-отечески укорял его: «Александр Иванович, ты ведь всегда бросаешься туда, куда тебе не следует, давно ли тебе был выговор от главнокомандующего за то, что тебя нигде отыскать не могли. Я направлен во 2-ю армию… приказывать там именем главнокомандующего, а ты-то что там делать будешь?» Вспыльчивый как порох Кутайсов из принципа увязался с ним в атаку, из которой не вернулся! Его изуродованное тело так и не опознали: нашли лишь орден Св. Георгия 3-й степени и золотую именную наградную саблю «За храбрость». Парадоксально, но вечером в канун битвы Ермолов «напророчил» Кутайсову смерть: «Мне кажется, что завтра тебя убьют». Что это было? Голос судьбы?

Интересна оценка Ермоловым руководства Кутузовым Бородинским сражением. Он потом утверждал, что «князь М. И. Кутузов, пребывавший постоянно на батарее у селения Горки», не понимая, «сколь сомнительно и опасно положение наше, надеялся на благоприятный оборот. Военный министр, обозревая все сам, давал направление действиям, и ни одно обстоятельство не укрывалось от его внимания». По Ермолову, Барклай, а не Кутузов приказал Дохтурову взять гренадерскую дивизию и привести в порядок левый фланг. И опять же Барклай, а не главнокомандующий сменил обескровленные войска Раевского на свежий корпус Остермана-Толстого. Это при том, что до Бородина Ермолов был весьма скептически настроен к «военному министру» во главе армии.

Сам Кутузов высоко ценил боевые качества Ермолова: «Он рожден командовать армиями». Однако Михаил Илларионович справедливо видел в начальнике своего штаба доверенное лицо императора, поэтому не очень благоволил к нему. Так если за Бородино Барклай представил Ермолова к ордену Св. Георгия 2-й степени, то главнокомандующий ограничился лишь орденом Св. Анны 1-й степени. В свою очередь, энергичный Ермолов сетовал на оборонительную стратегию старика Кутузова и вызвал его неудовольствие, когда на военном совете в Филях вместе с генералами Беннигсеном, Дохтуровым, Коновницыным громко высказался против оставления Москвы без нового сражения.