Русские горки

– Все! – Марк налил себе воды из крана и залпом выпил. – Пока я вылизывал статью, она быстренько подсуетилась. Теперь во всех моих работах ссылка номер один будет на эту суку. Когда мне принесли брошюру, я сразу побежал к ней. Сидит – важная, ученая, говорит сквозь зубы. Сунул ей тезисы в нос. "Милочка, – говорю, – что ж ты делаешь?" А она мне отвечает: "Все нормально, у меня этот материал еще год назад был в отчете. Отчет же, как известно, приравнивается к публикации. Еще вопросы есть?" Я ей говорю: "А ну, покажи отчет". Она мне: "Отчет секретный, если у тебя есть допуск, можешь посмотреть в первом отделе". Понятное дело, там уже лежит то, что надо, да и допуска у меня нет. Я ей говорю: "У меня свидетели есть, что я при тебе все это рассказывал". А ей хоть бы что – пожалуйста, говорит, сколько угодно. И хоть бы покраснела.

– Краснеть она давно разучилась, – сказал Платон. – Я все понял. Она будет защищаться на закрытом совете, куда Витьке ходу нет. А из этого, – он показал на брошюру, – склепает докторскую. И тоже защитит на закрытом. Вот что значит правильно выйти замуж. Так что...

– А мне-то что делать? – У Марка в уголках рта выступила пена. – Я ей голову откручу. Мне плевать, кто у нее муж, я просто письмо напишу в совет. И со всех, кто тогда был, соберу подписи.

– Марик, – сказал Платон, продолжая о чем-то думать, – запомни раз и навсегда. Просто на носу заруби. С этой компанией письма не помогут.

Тут зазвонил телефон. Платон схватил трубку, послушал, сказал:

"Давай, жду," – и, положив трубку на рычаг, повернулся к Марку.

– Сейчас Витя подъедет. У него тоже что-то случилось. Есть будешь?

Через четверть часа приехал Виктор. Выглядел он ненамного лучше Марка. Года два назад ему прислали на стажировку очень способного мальчика из Алма-Аты – Мишу Байбатырова. Мальчик отработал год, после чего ему по всем правилам полагалось поступать в аспирантуру. Но Сысоеву аспирантов не полагалось, а отдавать парня в чужие руки он не хотел. Поэтому Виктор быстренько обменялся письмами с институтом, откуда приехал Мишка, и оставил его на стажировку на второй год. А две недели назад повторил эту комбинацию. Диссертация у Мишки была практически готова, и Виктор собирался на днях зайти к ВП – поговорить о возможности московской прописки за счет академического лимита. Но сегодня его вызвал к себе Викин муж, положил на стол папку с Мишкиными документами и сначала тихо и вежливо расспросил о том, как стажер попал в Институт и чем он занимается, а потом так же тихо сообщил Виктору, что проживать в Москве – даже с временной пропиской – в течение двух с лишним лет стажер Байбатыров не имеет никакого права, что это нарушение всех существующих правил и что он покрывать такое безобразие не будет, а дает три дня – чтобы духу этого стажера в Москве не было. В завершение беседы замдиректора сообщил Сысоеву, что все связанные с ним, Виктором, бумажки лежат в некой папке, которая стоит кое-где на полке. И если Виктор будет продолжать своевольничать, то есть притаскивать в Москву черт знает кого и неизвестно откуда, то он, замдиректора, своими собственными руками переставит эту папку с одной полки на другую. Пусть тогда Виктор пеняет на себя.

– Скажи спасибо Марику, – объяснил Платон. – Ты Вике уже не мешаешь, она будет защищать кандидатскую на закрытом совете. А сегодня Марик выяснил, что она у него сперла эпохальный научный результат, и устроил скандал. Вот муженек и засуетился. Попомни мои слова – не сегодня-завтра они будут Марику козью морду делать. Если он не угомонится. А с тебя начали, потому что успели подготовиться. Ларри знает?

Ларри, как выяснилось, ничего не знал.

– Надо посоветоваться, – сообщил Платон удрученным товарищам. – Что-нибудь придумаем. Ларри, наверное, еще в Институте. Я с ним завтра потолкую.

Пожалуй, впервые Платону не удалось договориться с Ларри. То есть Ларри соглашался, что ребятам надо срочно помочь, но категорически возражал против того, чтобы Платон хоть каким-то боком касался этой истории.

– Я считаю, это неправильно, – упрямо отвергал он все доводы Платона. – Надо вытягивать, однозначно. Но ты лезть не должен. Если ты ничего не сделаешь – это одно. А если сделаешь – это совсем другое. Тогда тебе запомнят и, когда настанет срок, отыграются по-крупному. Я категорически против.

Платон все же настоял на своем и пошел к ВП с тщательно продуманной легендой. Суть легенды малоинтересна, но основная идея состояла в том, что возникло несколько чисто научных конфликтов, которые, безусловно, могут быть разрешены, причем не на каком-нибудь там ристалище, а в доброжелательной атмосфере товарищеской дискуссии, поэтому не хотелось бы вмешивать в этот процесс высокое руководство, тем более такое, которое держит в своих руках рычаги ненаучного воздействия. ВП, вообще не любивший никакой дипломатии, мгновенно сориентировался в ситуации, вызвал к себе Викиного мужа, к которому, в отличие от его предшественника, особых симпатий не испытывал, и, по-видимому, что-то ему объяснил. Потом позвонил Платону.