Русские горки. Конец Российского государства

И это притом, что земля в обоих случаях считается равноценной, чего на самом деле, естественно, нет. Если же ещё добавить сюда суровые зимы, которые не позволяют российским крестьянам заниматься полевыми работами шесть месяцев в году, дороговизну транспорта из-за больших расстояний, плохих дорог и разбросанности населения, меньшую производительность труда русского крестьянина по сравнению с немецким и принять во внимание последнее, но от того не менее важное обстоятельство — низкие цены на сельскохозяйственные продукты, — становится очевидным, что земледелие на севере России не было доходным предприятием и имело смысл лишь в отсутствие иных источников заработка.

Вывод Гакстхаузена заключался в том, что поместье в России может стать доходным лишь при двух условиях: при использовании труда крепостных (что освободит помещика от расходов по содержанию крестьян и скота, поскольку крепостные кормятся сами) или при сочетании земледелия с мануфактурой (что поможет занять крестьян, сидящих без дела в зимние месяцы). Но чтобы завести у нас мануфактуру, тоже нужно вложить немало средств.

А общий итог его сравнения состоял в том, что если вам подарят поместье в России, лучше всего отказаться от подарка, так как из года в год оно будет приносить убытки.

Но мы всё-таки на своей земле как-то живем.

В 1886 году А.Н. Энгельгардт, русский профессор химии, около двадцати лет проживший в деревне и превративший своё запущенное имение в образцовое, подтвердил мнение

Гакстхаузена, заявив, что в России капитал, вложенный в государственные облигации, приносит более высокую прибыль, чем средства, пущенные в сельское хозяйство. Государственная служба тоже была доходнее земледелия.

Итак, России из-за суровых условий на протяжении тысячелетия требовалось нести для своего существования гораздо больше затрат, чем Западу, а невысокая агрикультура и низкая урожайность давали, в конечном счёте, меньший объём совокупного прибавочного продукта по сравнению с тем же Западом. Казалось бы, в конечном итоге в России могло иметь место лишь сравнительно примитивное земледельческое общество с низкой культурой.

Тем не менее, как известно, и развитие у нас шло своим чередом, и культура была мирового уровня. Хотя трудностей было больше чем достаточно. Например, объективно низкая плотность населения служила препятствием развитию средств сообщения. А это тормозило развитие внутреннего рынка, и потому внутренняя торговля носила примитивней характер, караванный и ярмарочный. Внешняя торговля тоже отличалась пассивностью и находилась преимущественно в руках иностранцев, нуждавшихся в русских товарах.

Капитал был редок, и пользование им, при медленности обмена и величине риска, оплачивалось чрезвычайно высоким процентом. Слабо развитое промышленное производство препятствовало развитию кредита, что, в свою очередь, мешало развитию промышленных предприятий и подталкивало к поддержанию на чересчур высоком уровне нормы предпринимательской прибыли. Поэтому не удивительно, что кредитные учреждения возникли в России только в начале XVIII века, и то стараниями правительства, и служили скорее орудием государственной политики, чем средством торгово-промышленного оборота. До нижних же слоев населения, наиболее нуждающихся в правильно устроенном кредите, он дошёл только в начале XX века.

Ясно, что раз уж природно-климатические факторы оказали влияние на хозяйственную жизнь и формирование психологии народа, то они повлияли и на формирование и функционирование различных социальных структур, включая само государство.

Огромная территория и суровые природные условия определили в сознании народа не только стереотип коллективной жизни, но и требование иметь решительного руководителя — тут было не до дискуссий. А поскольку главной задачей сохранения государственности была защита рубежей, то облик правящего класса, по крайней мере, на ранних этапах, был военизированным. А существенная ограниченность объёма совокупного прибавочного продукта диктовала простоту устройства и малочисленность этого класса. Например, в петровскую эпоху весь господствующий класс составлял не более 6–7 % от всего населения, а на него возлагалось административное и хозяйственное управление, судебно-правовое регулирование, финансы, внутренняя и внешняя безопасность, религиозно-культовые и идеологические функции и т. д.

«Приказных» же людей в этом слое на рубеже XVII–XVIII веков, то есть тех, кто был занят непосредственно функциями государственно-административного управления, в России насчитывалось около 4,7 тысячи человек, тогда как в Англии в начале XVIII века при вчетверо меньшем населении их было 10 тысяч.