Русские горки. Конец Российского государства

«Когда мы начинали, в своё время, международную революцию, мы делали это не из убеждения, что можем предварить её развитие, но потому, что целый ряд обстоятельств побуждал нас начать эту революцию. Мы думали: либо международная революция придёт нам на помощь, и тогда наши победы вполне обеспечены, либо мы будем делать нашу скромную революционную работу в сознании, что, в случае поражения, мы всё же послужим делу революции, и что наш опыт пойдёт на пользу другим революциям. Нам было ясно, что без поддержки международной мировой революции победа пролетарской революции невозможна. Ещё до революции, а также и после неё, мы думали: или сейчас же, или, по крайней мере, очень быстро наступит революция в остальных странах, капиталистически более развитых, или, в противном случае, мы должны погибнуть».

Завершение Гражданской войны обозначило раскол в партии большевиков. Партия одержала победу в невероятно тяжёлых условиях, Советская власть устояла — но без мировой революции. А до этого большевики рассматривали Гражданскую войну исключительно как международное, а не внутрироссийское дело. И вот приходилось или отказаться от догмы мировой революции — одного из основных положений марксизма, или отказаться от своей победы. То есть, победу одержали, но сторонники догматического марксизма считали, что без мировой революции русская революция обречена на поражение.

Накануне октябрьского переворота Ленин писал, что взятие власти пролетариатом в одной стране должно стать лишь началом целой серии войн в других странах, а цель этих войн — «окончательно победить и экспроприировать буржуазию во всём мире». Из этой позиции большевики находили конкретные подходы ко всем вопросам политики, в том числе и внешней. Например, пригласив Германию с её союзниками на переговоры в Брест, сами же всеми возможными способами затягивали переговоры, ожидая со дня на день революции в Германии. В итоге Брестский договор (март 1918 года) сильнейшим образом скомпрометировал большевиков, отдавших Прибалтику, Финляндию, Польшу, Украину, Белоруссию немцам, и Закавказье туркам.

Но это не заставило их усомниться в правильности теории.

С другой стороны, ещё в годы Первой мировой войны союзники России по Антанте проявили заинтересованность в обескровливании нашей страны. Они не желали возрождения сильной России как одного из решающих игроков на международной арене в послевоенную эпоху тогда, а тем более после октябрьского переворота. Между ними были заключены секретные соглашения о разделе сфер влияния в России, а после вторжения интервенты грабили природные ресурсы страны, дискредитируя тем самым Белое движение. И кстати, от активных действий против регулярных частей Красной Армии иностранные войска старались уклоняться.

Справедливости ради отметим, что и в Белом движении не было доверия к «союзникам», напротив — их поведение оскорбляло чувства русских патриотов.

В пропагандистском плане большевики из факта интервенции извлекли для себя всё возможное, постаравшись дезавуировать патриотизм Белого движения. Сами же они, в глазах населения представ патриотами, от своих стратегических целей не собирались отказываться. Вторая Программа РКП(б), принятая в марте 1919 года, зафиксировала следующее: «Началась эра всемирной, пролетарской, коммунистической революции». Говорилось о неизбежности, желательности и необходимости гражданских войн внутри отдельных стран и войн пролетарских государств против капиталистических стран.

В марте 1919 года был создан Коминтерн, представленный как международная коммунистическая партией. Главной своей целью Коминтерн провозглашал революционное свержение мировой буржуазии и замену капитализма мировой системой коммунизма.

Даже Красную Армию готовили как передовой отряд международной революции. Предпринимались попытки экспорта революции. Троцкий замышлял военный поход в Персию и предлагал провести военную экспедицию в Индию. Война с Польшей рассматривалась как эпизод в походе на Берлин. Короче говоря, для форсирования мировой революции использовались государственные средства. Опять же, мы не очерняем и не обеляем: интервенция в Россию была ничем не лучше «экспорта революции».

Ленин, Троцкий, Зиновьев часто обращались с письмами к трудящимся зарубежных стран с призывами к свержению капиталистических правительств. Они выступали как деятели Коминтерна, но на Западе-то их призывы воспринимались как выступления государственных руководителей! Это ставило компартии за рубежом в положение советской агентуры.