Русские горки. Конец Российского государства

Пребывание в лагере в личном плане было страшным испытанием, но как социальный институт ГУЛАГ «лагерем смерти» не был. Смертность «на зоне» не слишком превышала смертность тех же возрастных категорий на воле — около 3 %; лишь в 1937–1938 годах она подскочила до 5,5 и 5,7 %, когда назначенный наркомом внутренних дел Ежов приказал уменьшить рацион питания. Непосредственно от так называемых «сталинских репрессий» (с 1930 по 1953 год) по обвинению в государственных преступлениях было расстреляно 786 098 человек. Это — огромное количество. Но это несравненно меньше, чем сообщалось в «перестроечное» время.

С января 1938 года маховик репрессий начали тормозить; в ноябре был распространён секретный циркуляр о приостановлении дальнейших арестов; в декабре был освобождён от должности наркома внутренних дел Н.И. Ежов и назначен новый — Л.П. Берия. Прекратили работу «троек» на местах. Нарком юстиции потребовал от судов строго соблюдать процессуальные нормы, суды стали возвращать НКВД дела на доследование, и резко увеличилось число оправдательных приговоров, несмотря на протесты Л.П. Берии. В 1939 году была проведена массовая реабилитация (освобождено 837 тысяч человек, в том числе 13 тысяч офицеров, которых восстановили в армии).

Однако репрессии продолжались и в 1939–1941 годах, хотя и не в таком масштабе, как прежде.

В первую же пятилетку был взят курс на ускоренное создание новых научно-технических кадров. Доля рабочих и их детей в технических вузах возросла с 38 % в 1928 до 64,6 % в 1933 году; число вузов увеличилось в 5,5 раза. В 193/) году в Москве появились институты: геологоразведочный, горный, нефтехимической и газовой промышленности, стали и сплавов, станкоинструментальный, культуры и другие. Учебные планы были сориентированы на практику. Доля выходцев из рабочих среди ИТР и руководящего состава («выдвиженцев») возросла до 57 %. Во второй половине 1930-х процесс организации научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ был дополнен созданием лагерных «шарашек».

Советское руководство сделало серьёзные выводы из неудачи первой пятилетки, и на XVII съезде ВКП(б) показатели второго пятилетнего плана (1933–1937) были подвергнуты существенной корректировке. Для промышленности утвердили более реальные задания по ежегодному росту производства, в сельском хозяйстве предусматривалось лишь закрепление достигнутого уровня коллективизации. Произошло некоторое ослабление директивного давления на экономику, были реорганизованы органы управления ею.

Это привело к тому, что хотя вторая пятилетка, как и первая, не была выполнена в полном объёме, промышленность развивалась более динамично, был обеспечен существенный прирост производительности труда. Сельское хозяйство продолжало оставаться в сложном положении, хотя и оно стало выходить из кризиса. Был завершён процесс сплошной коллективизации. Произошёл значительный рост посевных площадей, главным образом в восточных районах страны, где «раскулаченные» осваивали целинные и залежные земли. Повысилась урожайность полей. В 1935 году, как отмечалось, была отменена карточная система распределения продуктов.

Переход от аграрной страны к индустриальной был осуществлён в СССР в результате триады реформ: коллективизации, индустриализации и культурной революции. При этом крестьяне с помощью жёстких экономических и административных мер перемещались из деревни в город. Однако при оценке жертв надо помнить, какие жертвы были принесены другими странами для достижения той же цели, а также, что в обогнавших нас странах на раскрестьянивание история отпустила целые столетия, а СССР должен был пройти этот путь всего за десять лет.

В отличие от столыпинской, сталинские реформы предусматривали трудоустройство практически всех прибывших в город крестьян. Они начинали работать землекопами и чернорабочими, но затем осваивали более сложные строительные и производственные специальности. Их всех сажали за парты ликбеза, а наиболее способных направляли на учёбу в институты и в промышленные академии. Бывшие крестьяне становились квалифицированными специалистами, строили города, заводы, электростанции. И именно эта фантастическая реальность вызывала у них невиданный до того энтузиазм, определивший невиданные до того темпы роста промышленности.

За 1929–1937 годы страна совершила беспрецедентный скачок в росте промышленной продукции:

За это время в строй вступило около шести тысяч крупных предприятий, то есть по 600–700 ежегодно. Темпы роста тяжёлой промышленности были в два-три раза выше, чем за 13 лет развития России перед Первой мировой войной. Страна обрела потенциал, который по отраслевой структуре и техническому оснащению Находился, в основном, на уровне передовых капиталистических государств: