Русские и белорусы — братья в горе и радости

Вот неполный список инцидентов:

— 24 августа 1939 г.: Самолет «Люфтганза», тип Ju86 D-AMYO, под командованием капитана Ньюмана был сбит на расстоянии 5 или 6 км от немецкого побережья.

— 25 августа: Доклад Государственной полиции в Элбенге, Восточная Пруссия. В результате поджога злоумышленниками из Польши было полностью уничтожено здание лесничества Diedrichswalde в графстве Мариенвердер.

— 25 августа: Вторгшимися польскими военными был полностью взорван мост на территории Германии.

— 30 августа: Государственная полиция в Бреслау доложила, что польскими кавалеристами был застрелен немецкий фермер, работавший в поле, и над территорией Германии огнем противовоздушной артиллерии с территории Польши был сбит немецкий самолет.

— 30 августа: В Кракове был застрелен немецкий консул. Убийцей был польский еврей.

Замечу, что сбитие пассажирского самолета над морем или убийство консула куда больший повод к войне, чем захват радиостанции в провинциальном городке.

Между прочим, наши либералы обвиняют Сталина в том, что он в 1940 г. запретил открывать огонь по германским (военным, не пассажирским) самолетам, пролетавшим над территорией СССР.

Когда 31 августа 1939 г. польский посол Липский, постоянно курсирующий между Берлином, Лондоном и Варшавой и с нетерпением ожидаемый в Берлине, в 18 час 30 мин появился в приемной министра иностранных дел Риббентропа, тот спросил его: «Вы обладаете полномочиями вести переговоры по немецким предложениям?» Получив отрицательный ответ, Риббентроп прервал аудиенцию.

Глава 10. Красная армия освобождает Западную Белоруссию

Начну с интересного вопроса, что думало польское руководство о реакции СССР на начало польско-германской войны?

Польский посол в Москве Гжибовский осенью 1938 г. писал Беку: «О стабилизации отношений [в СССР] не может быть и речи. Более или менее серьезный вооруженный конфликт, думаю, не по силам России».

В 1939 г. Бек говорил дипломату Старженьскому: «Не думаю, чтобы в течение долгих лет нам что-либо угрожало со стороны нашего восточного соседа. Он слишком слаб, чтобы по собственной инициативе начать военные действия. Ни одно государство не выдержит того, чтобы каждые несколько лет расстреливать свои военные и политические кадры. У нас с Россией договор о ненападении и этого нам достаточно» ^{63}.

Заместитель Бека вице-министр Я. Шембек в инструкции для польских дипломатических представительств 5 мая 1939 г. писал: «В случае вооруженного конфликта в Европе Советы постараются избежать ситуации, когда они с самого начала окажутся непосредственно втянуты в конфликт всеми своими силами, и попытаются сохранить максимум неиспользованных сил на критический момент войны» ^{64}.

Польский историк Марек Корнат, доцент кафедры истории тоталитарных систем писал: «Убежденность польских политиков и дипломатов в нейтралитете СССР в надвигающейся войне сопровождалась интересным предположением. Оно основывалось на том, что если разразится Вторая мировая война (а это не считали предрешенным вплоть до 23 августа), то она будет иметь вид длительного европейского конфликта, имеющего, как и Первая мировая война, несколько этапов. В такой обстановке предполагалось, что в интересах Советского Союза будет сохранить нейтралитет на начальном этапе грядущей войны, чтобы сэкономить силы для заключительного этапа. Из этого следовал вывод, что в начале европейской войны Польша может рассчитывать на нейтралитет СССР и на сохранении статус-кво на всей восточной границе» ^{65}.

1 сентября 1939 г. германские войска вступили на польскую территорию. Британский премьер Невиль Чемберлен два дня колебался и лишь утром 3 сентября объявил в Палате общин, что Англия находится с 11 часов утра 3 сентября в состоянии войны с Германией. «Палата общин, — заметил английский историк Тэйлор, — силой навязала войну колебавшемуся английскому правительству». В тот же день, в 17 часов, объявила войну и Франция.

Замечу, что англичане и французы могли в первый же день войны начать с воздуха разрушение германских промышленных центров. К началу войны англичане имели в метрополии 1476 боевых самолетов и еще 435 самолетов в колониях. И это не считая морской авиации сухопутного базирования. На шести английских авианосцах базировался 221 самолет.

В английской бомбардировочной авиации были подготовлены к боевым действиям 55эскадрилий (480 бомбардировщиков) и еще 33 эскадрильи находились в резерве.

Франция располагала почти четырьмя тысячами самолетов. В 100-километровой зоне вдоль французской границы находились десятки германских крупных промышленных центров: Дуйсбург, Эссен, Вупперталь, Кёльн, Бонн, Дюссельдорф и др. По этим целям с приграничных фронтовых аэродромов могли действовать с полной боевой нагрузкой далее легкие одномоторные бомбардировщики. А истребители союзников на всем маршруте могли прикрывать действия своих бомбардировщиков.