Русские и нерусские

В Полоцк я попал в 2004 году: на праздник 60-летия освобождения города от гитлеровцев приехал с группой ветеранов, один из которых до войны знал моего отца. В Святой Софии поразил меня не сам храм, а его парение над кручей, обрывающейся к реке. Меч в небо! Может, этот царственный полет над округой, это главенство над долинами Двины и Полоты, эта властность духа свела в XI веке с ума отчаянного князя Всеслава и повела неуемного борца за суверенитет «рыскать» по соседям. Кажется, что до самого Сельца, до Спаса, до святой Ефросиньи просматривается долина Полоты от храма Софии. Но прежде — взгляд вправо. В двухстах шагах от белых стен собора — старое трехэтажное, красное, вернее, черное от времени — здание военного госпиталя. Здесь лечились раненые красноармейцы, а после 16 июля 1941 года — покалеченные германские завоеватели. К осени 1942 года немцы что-то почуяли. меч русской Немезиды обнажился?.. — и принялись чистить тылы. Мудрости юберменшей хватило как раз на массовые казни. В числе других была схвачена группа, затаившаяся в полоцком госпитале, «партизанских пособников».

Расстреливать их отвезли в лагерь военнопленных — километрах в двух от собора.

Там, на берегу речки Полоты, у стен монастыря, в виду Святой Софии — стоит теперь камень в память о двадцати тысячах убитых оккупантами советских людей.

Там лежит мой отец.

Да поможет нам премудрость божья вытерпеть эту жизнь.