Русские и пруссаки. История Семилетней войны

«Не мое дело в политические дела вступать, но ежели изволите по прошедшим временам посмотреть, надеюсь, много экзампелей сыщется, да и прошлого года Цорндорфская баталия довольно доказывает, какая помощь нашим подана, а и поближе, под Франкфуртом, король прусский за полторы сутки стал Одер переходить, чтоб нас атаковать; г. Даун был в девяти милях; к нему курьер за курьером, Гадик был в шести; я спросил у Лаудона, где Гадик, он может еще к нам послать?; тот сказал: не знаю. Король перешел — к нему курьер, король стал батареи делать — другой; баталия началась; полковник, который и возвратился, еще баталия не окончилась, и у своего полку ранен, стало не далеко были: могли бы послать, когда бы хотели; баталия сомнительна — еще курьер, баталия выиграна — курьер; король в конфузии реку перебрался; Гадик близко был, для чего не атаковал и всех не побрал? Лаудоновых всего два полка были в деле, а семь с места не тронулись; у нас осталось только три полка, кои не были в деле, и те при обозе, при артиллерии, у раненых и больных; ружья переломаны, а амуниция вся передрана и растеряна, побитые тела насилу в трое суток похоронили, раненых разбирали, артиллерию отправляли, вся армия была не в состоянии; у них все было цело и свежо. Я не попрекаю, а меня попрекают, для чего таки я совсем короля не потребил; кто отведал, тот знает, каково его величество легко потребить. Король стоял при Фирстенвальде и много в двадцати тысячах, не имея двадцати пушек. Я посылал генералом Карамелли к Дауну: атакуем; я с вами, сказал, не прочь; увидим; постой, подержи короля, я только от вас требую; я все в его угодность, что я под Франкфуртом, в Лосоу, Гогенвальд, Либерних (?); Гадик был впереди, а наши гусары и казаки всякий день шармицели[215] имели, где и граф Гордт взят; кто же был впереди и действовал. Даже что фураж почти на шпагах получали и рвали из рук, король же стоял в лесах, болотах, приступиться было не можно. <…> Господин Даун меня всячески уговаривал, чтоб я стоял, он пойдет атаковать принца Генриха, я бы короля тут держал; потом прислал, что нельзя, не атакует короля; вот я того и ждал, и хотел также приступить, хотя и не требовали; вдруг слышу: поворотил в Саксонию;… Я, милостивый государь, поступок графа Дауна не хулю, может быть, он поступил по указам, видно, что чужими руками жар загребать хотел, а своих людей берег… я хочу ведать ныне, в чем их желание состояло? Короля атаковать? — для чего сами не атаковали с такой великой армиею, почти дома; Богемия и Моравия в заду, магазины везде и крепости, в случае несчастия везде ретирада надежная. Ежели в чем бы я мог быть виновен, то для чего так далеко зашел, ибо ежели бы под Франкфуртом баталию проиграли, то бы могла вся армия пропасть, так быв отдалена не только от границ, от Вислы и Познани…»[216]