Русские и пруссаки. История Семилетней войны

Именно в Конференцию верховный главнокомандующий должен был слать рапорт за рапортом, по всякому поводу испрашивать ее мнение, сообщать о всех своих намерениях, объяснять все свои действия и получать разрешение на то, чтобы побеждать неприятеля. А поскольку армия находилась в тысяче километров от столицы, то, пока таковое разрешение можно было получить, ситуация на шахматной доске войны неизбежно менялась. Возможность победы ускользала, подобно вспорхнувшей птичке, а русская армия уже сама оказывалась в столь тяжелом положении, что надо было просить у Петербурга разрешения не дать врагу победить себя. Присылавшиеся Конференцией приказания были полны противоречий, неувязок, ложных предпосылок, неисполнимых и подчас химерических замыслов. Оказавшись между распоряжавшейся издалека Конференцией и грозным прусским королем, столь близким и быстрым в своих решениях и действиях, русский командующий становился чуть ли не паралитиком. Он не осмеливался ни наступать, ни использовать возможности для победы. Ничто столь не мешало русской армии в этой войне, ничто так не изматывало ее маршами и контрмаршами и не сводило до такой степени на нет все достигнутые успехи, как эта Конференция, сей диковинный гибрид, взращенный Бестужевым. Она подчиняла все военные действия извивам придворной политики и являлась достойной парой знаменитому австрийскому гофкригсрату[32], который в эпоху революционных войн прославился как академия неудач и поражений. Когда генерал, противостоящий Фридриху II или Бонапарту, получает рецепты побед в конвертах, присылаемых из Петербурга или Вены, это неизбежно ставит его в чрезвычайно тяжелое положение.

Глухие разногласия внутри коалиции 1756 г., интриги в Зимнем дворце и мелочная опека над главнокомандующим со стороны Конференции привели в конце концов к бесплодности побед при Егередорфе и Кунерсдорфе.

Глава третья. Вступление русской армии в войну. Кампания 1757 г.

Россия была застигнута врасплох происшедшим в 1756 г. «переворотом альянсов». Великий канцлер Бестужев, рассчитывая на английские субсидии и военное содействие Австрии и полагая, что война с Фридрихом II будет простой «диверсией», да еще под именем и за деньги иностранной державы, уделял мало внимания тем реформам, которые требовалось произвести в армии.

Измена Англии, предоставившей Фридриху помощь деньгами и флотом, развеяла самоуспокоенность канцлера. В военной и морской коллегиях началась лихорадочная деятельность: один за другим следовали часто противоречащие друг другу указы о реформах в кавалерии, пехоте, артиллерии, нерегулярных войсках, равно как в вооружениях, тактике и интендантстве, словом, во всем, что относилось к военным и морским силам.

Известие о Версальском договоре (1 мая 1756 г.), по которому к коалиции против Фридриха II присоединялись Франция, Швеция и их клиенты в Германской империи, а также обеспечивался благожелательный нейтралитет Польши и Турции, успокоило петербургский кабинет.

Тем не менее осенью 1756 г. можно было опасаться того, как бы Фридрих не опередил Россию в захвате Курляндии. Армия царицы еще далеко не достигла боеспособного состояния. В сентябре в Петербурге узнали о внезапном вторжении прусского короля в Саксонию. Страх и ненависть к Фридриху увеличились еще более, и все приготовления еще более ускорились. 30 сентября[33] фельдмаршал Апраксин был назначен главнокомандующим, а уже 16 октября он получил приказ выступить к границе. Тем не менее война была объявлена лишь год спустя манифестом 16 августа 1757 г.

Но что тогда представляла собой эта граница? Вспомним, как причудливо была разделена в то время Восточная Европа. Россия протянулась узкой полосой вдоль Балтийского моря, вытягивая, подобно руке, свои провинции Ливонию и Эстонию почти до самого Мемеля к пределам Восточной Пруссии. Но обе остроконечные территории этих враждующих монархий, устремленные друг против друга, не соприкасались. Между ними лежали земли вассалов Польши-Курляндии и Семигалии[34]. Но если бы Восточная Пруссия и оказалась под властью русских, они смогли бы вторгнуться в другие провинции Фридриха II, лишь пройдя через нейтральные территории. Восточная Пруссия представляла собой остров, отрезанный от всего Королевства с севера Балтийским морем, с востока Курляндией, с юга Польшей и с запада Польской Пруссией и почти независимыми городами-республиками Данцигом и Торном, господствовавшими над Нижней Вислой. Таким образом, в конце 1757 г. театр военных действий представлял собой узкую полосу земли между Балтикой и обширными польскими владениями. Эта полоса состояла из Русской Ливонии, автономной Курляндии, Прусской Пруссии, Польской Пруссии и Прусской Померании.