Русские идут!

– Как ты меня, Ники… Как конь копытом…

– Извините, Государь. Но кулак у вас как молот, я побоялся не выжить после такого удара.

Александр Третий, как раз проглатывающий свой полтинничек, закашлялся, подавившись смехом. Пришлось стучать ему по спине. На шум сбежалась целая толпа, во главе с маман.

– Вон! – медведем взревел едва прокашлявшийся Александр Третий, со слезами от смеха в глазах, толпа исполнила приказ мгновенно, – а я ведь тебя хлюпиком считал.

– И правильно считали, Государь. Подковы я ломать не могу.

– Красава! А как ты меня вырубил?

– Закон физики, Государь. Недостаток силы можно компенсировать скоростью. Покорнейше прошу принять мои извинения. Я даже подумать не успел.

Александр Третий взоржал как конь, в кабинет снова ворвалась мать, и снова была молча отослана. Ох, достанется сегодня Сан-Санычу.

– Дурачком я тебя считал, Ники. Извини. Дурачком и слабачком. Только после твоего «копыта» и понял, что зря. Зачем тебе, будущему Императору, вассальное от японцев княжество? Ты хоть представляешь, что мне пришлось по этому поводу выслушать?

– От маман?

– И от неё тоже, – кивнул Сан-Саныч и с грустью посмотрел на опустевшую стопку, – у тебя ещё есть?

«Есть, как не есть. Мы готовились».

Из-за левого голенища извлеклась ещё одна фляжка.

– Скажите, Государь, а какова цель вашей внешней политики? Вернуть Франции Эльзас и Лотарингию, а Дании Шлезвиг и Гольштейн русскими штыками?

Проглотивший «по-второй», Государь Император злобно зыркнул, но сдержался.

– Деньги нам нужны, Ники. Великий Сибирский Путь будем строить за счёт казны, но на что содержать армию и флот? Да и прочий бюджет? Французы обещают полтора миллиарда. И кроме того, поддержку в вопросе Проливов.

– И вы им поверили, Государь? Я про Проливы. Кстати, а зачем они нам? Ну, допустим, выйдем мы из Чёрного моря в Средиземное, а дальше? Мальта, Гибралтар, Суэцкий канал. Такая же лужа, только закупоренная уже британцами. Французы будут с нами воевать против них?

– Нет конечно.

– А ведь придётся. Тогда зачем нам такой союз? Скажите, Государь, а наша маман права, в своей патологической ненависти к тевтонам?

– Да нет, конечно. Мало ли, кто с кем воевал. Но деньги то нужны.

– Не верю я в полтора миллиарда. К тому-же, в кредит берёшь чужие и на время, а отдавать придётся свои и навсегда.

– Хорошо сказал. И что-же теперь, не брать?

– Брать, но с таким расчётом, что отдавать не придётся.

– Как это?

– Очевидно, Государь. Кредитора к тому времени должно не стать.

– Ты, вообще, о чём, Ники? Как это не станет кредитора?

– О том самом, отец. Просто не станет самой Франции. Она лично вам дорога? Эти мерзавцы не оценили наше великодушие в Париже в 1814-ом. Если вы оставите меня наследником, я им это обязательно припомню. Всю Крымскую войну, каждый шаг, каждый выстрел. Эти твари заслуживают Германской оккупации.

– Вот оно как… И кто же тебя воспитал таким, сын… Или это саблей по башке? Японский князь, япона мать… Широко замышляешь, Ники, штаны-то не порвутся?

– Мечом. Катана – это меч. Если вы мне поможете, то штаны точно не порвутся, Государь. И маман нам прямо сейчас нервировать не придётся. У меня есть план. Тихий. Кредиты французов нам сейчас и правда очень пригодятся. И британцев, и американцев, и германцев. Нужны не только деньги, но и технологии. Мы отстаём в развитии лет на пятьдесят, и должны наверстать их за пятнадцать, иначе нас сомнут. Так что брать будем у всех.

– А отдавать ты их планируешь сталью?

– Кому как. Не только сталью, есть ещё задумки, но, в принципе, верно, Государь, – почтительно поклонился Наследник-Цесаревич – точно, что не золотом.

– Ладно. Излагай свой план.

На провокацию с манифестом о замене наследника, отца пришлось уговаривать неделю. Упёрся: «Такими вещами не шутят!» и всё тут. Шутят, ещё как шутят, если это нужно для дела. Усложняло задачу невозможность открыть Императору послезнание, поэтому пришлось прибегнуть к грязному шантажу – либо этот обманный (подлый) манифест и подковёрная (подлая) политика, либо он, Николай, на самом деле откажется от наследования, ибо не видит возможности сохранить Империю в «белых перчатках».

– Мы играем с шулерами, Государь. Я считаю клиническим идиотизмом попытки обыграть их честно. Все тузы из колоды они уже рассовали по рукавам. Мировая война неизбежна. Земля оказалась слишком тесной, колонии уже поделены, скоро начнётся их передел.

– Нам не нужны колонии, Ники.

– Зато мы им нужны, отец. Наша Сибирь – слишком лакомый кусок. И не только Сибирь. Мы уже потеряли Аляску.

– Продали.

– Продали, – кивнул Николай, – но под нажимом и за гроши. Я не хочу войти в историю, как Император, которого вынудили продать Сибирь. Либо мы подменяем колоду, и начинаем жульничать сами, либо играйте без меня, Государь. В настоящей игре я шансов не вижу.

– Вынудили… Хотя… А что нам даст «подлый» манифест?