«Русские идут!» Почему боятся России?

22 августа кокандцы, пытавшиеся скопом задавить колонну, откатились прочь, а спустя два дня почти шестидесятитысячная «орда» перестала существовать. Ее буквально смели, заодно взяв и крепость. Потери при этом, по подсчетам скрупулезнейшего Антона Керсновского, составили 5 убитых и 8 раненых, агрессоров же погибло не менее 3000 человек, и если на поле боя сосчитали в точности (1237 убитых), то счесть жертвы бегства не мог никто. Казаки, получив распоряжение «рубить и рубить», выполнили его досконально. «Словом, – вспоминал очевидец, – погром вышел жестокий в возмездие за дерзкое нарушение нашей границы, за вторжение в наши пределы и беспокойство наших подданных». И это ошеломило. Всех. «Неверные, – сообщал в приватном письме Якуб-беку его посол в Коканде мирза Али-Махмуд, – до сих пор вели себя человечно, словно лучшие из правоверных. Истинно известно, что в Бухаре, если кто-то сдавался в плен, они таких кормили, поили их водой и отпускали, не причинив зла. Сейчас они, словно обезумев, пленных не берут».

Должные выводы не умедлили. «Скопища», не слушая призывов мулл и Пулат-бека, начали рассасываться, в ставке Кауфмана появились ходоки от купеческих «братств», даже из «святых городов», а из Коканда привезли уцелевших русских пленных, захваченных в начале августа, в том числе женщин и детей. К платьицу Вареньки Петровой, шести лет, беленькой и синеглазой младшей дочери зарезанного доктора, было даже приколото письмо с печатью, удостоверяющее, что ни некий Сотым-бек, убивший ее отца, ни хан, которому ее подарили, «не оборвали с цветка лепестки наслаждений» (позже, по просьбе Кауфмана, Варя была «взята на попечение Ее Величества Государыни», а вот о судьбе старшей, восьмилетней Наденьки, ничего не известно)…

Глава XXXIX. ГЕОПОЛИТИЧЕСКАЯ КОМЕДИЯ (6)

Обыкновенное чудо

Позже, пытаясь непротиворечиво объяснить причины «Махрамского сокрушения», сломавшего ход войны, исследователи один за другим упирались в стенку…

Проще всего, конечно, говорить о «трусости», но, коль скоро речь шла о потомках воинов Тимура, с соседями воевавших постоянно, такое писали разве что журналисты. «Технологическая отсталость» тоже не убеждает. Она имела место, спору нет, но, с другой стороны, русские постоянно побеждали Бухару, как правило, побеждавшую афганцев, в свою очередь, раз за разом бивших самих бриттов, – а значит, что-то в таком объяснении тоже прихрамывает. Впрочем, не убеждает и сравнение с Ирджаром, зеравшанскими высотами и Зерабулаком. Да, эмир раз за разом выводил в поле огромные армии, но его сарбазы были плохо обучены, командиры неавторитетны, а главное, большинство «великих армий» составляли дехкане и горожане, плохо понимавшие, зачем вообще пошли воевать, к войне не привыкшие и разбегавшиеся при первом выстреле. Здесь, в Коканде, все было иначе. Костяк мятежных «скопищ» составляли кочевники и полукочевники, храбрые, хорошо понимавшие, ради чего бьются, с оружием знакомые с детства, имеющие какой-никакой боевой опыт, шедшие в атаку под руководством своих старшин, да еще и возглавляемые харизматическими лидерами, один из которых, Абдуррахман, не был обделен талантом полководца, а второй, Пулад-бек, умел зажигать толпу.

И тем не менее. В связи с чем историки этот момент старались обходить. Типа, ну победили, да и все тут. Сколько-то связное объяснение попытался дать Нафтали Халфин. На его взгляд, «исход сражения был определен нежеланием кокандских народных масс проливать свою кровь за чуждые им цели восстания, выдвинутые клерикально-феодальной верхушкой», – но эта версия, увы, не выдерживает критики. Нафтали Аронович, безусловно, великий ученый, он основал целую школу, плодотворно работающую и сегодня, он открыл множеству людей, интересующихся Востоком, глаза на прошлое Узбекистана, Таджикистана и Афганистана, однако в данном случае, не складывается. Как показали события, кровь эти самые «народные массы» проливать вполне желали, и чужую, и свою тоже, умирая, в отличие от бухарцев, с чувством исполняемого долга, и за «клерикально-феодальной верхушкой», – сиречь Абдуррахманом и Пуладом, – они шли до конца. Можно сказать, в экстазе. Вполне разделяя ее цели, – вырезать «неверных», вернуть утраченные города, степи и возможность (для кочевников) шарпать караваны, – поскольку в рамках этих целей их интересы вполне совпадали.