Русские инородные сказки 2

"Алко" встрепенулся, горделиво повёл корпусом и полетел вперёд, разбрасывая вокруг обрывки волн и мыльные пузыри земли, иначе называемые морской пеной.

XXVIII

Всех встреченных путешественников мы расспрашивали о Золотом Сруне, но они явно были некомпетентны, а те, кто был компетентен — были неразговорчивы. А те, кто был разговорчив, тот был некомпетентен. В общем, дело было дрянь с нашим информационным обеспечением.

Мы переболели золотой лихорадкой, посетили немало злачных мест и познакомились с огромным количеством золотой молодёжи. Надо было бы остановиться на Золотой Середине, да откуда ж её было взять.

Как-то мы сидели в уют-компании и обсуждали наш маршрут и меню на следующий день.

— А нужен ли вообще нам этот Золотой Срун. — Всадница без Головы поджала губки. — Золото так обманчиво и так ненадёжно. Мне вот как-то обещали Золотой Дождь, я разлеглась, как Даная… А вышла одна срамота…

— Да, тянутся перед нами глухие окольные кильватерные следы, а Сруна как не было, так и нет.

— Давайте, сначала найдём Золотую Середину, — предложил Носоглоточный Храповицкий.

— Да Золотая-то Середина у нас всегда под рукой — вон, миль двадцать к северу остров Золотой Середины.

Мы решили посетить остров Золотой Середины — не так, чтобы для пользы, но хотя бы для отдохновения души. Рылеев вынес в уют-компанию несколько путеводителей, и мы принялись изучать свойство и строение Золотой Середины.

— Там есть пуп земли, — обрадовано воскликнул наш Капитан.

— Нет, там есть шишка на ровном месте! — отвечала Всадница без Головы.

— Кому пуп, а кому шишка, — примирительно заявил Себастьян Перрейра. — Поедемте кататься. Надо же хоть какого-то золота повидать.

Остров был гол как сокол. Собственно, да и островом это можно было назвать с большой натяжкой — он едва лишь на палец возвышался над поверхностью океана и был плоским как блин. Сравнение это, однако, хромало. Никакой ноздреватости или сальности, что отличает хороший блин, здесь не наблюдалось.

Была у нас под ногами ровная шероховатость, как на хорошо уложенном асфальте. В бело-чёрную крапинку. Получался тот цвет, что иногда называют маренго. Впрочем, доподлинно известно, что никто не знает, что за цвет — маренго. Маренго… Тьфу, скажут тоже.

Но это, согласитесь, всё это изрядно настораживает.

У Носоглоточного Храповицкого даже развязались шнурки.

Себастьян Перрейра первым спрыгнул со шлюпки на то, что назвать землёй не поворачивался язык. Очень странное это было место, вполне математическое.

— Но где же шишка? Ровное место я вижу, но шишка-то где? — голос Всадницы без Головы задрожал. Она была несколько разочарована.

— Да и пупа я не вижу! — вторил ей Капитан.

Внезапно Носоглоточный Храповицкий замахал руками, подзывая нас.

Мы бросились к нему и увидели крохотный пупырышек на поверхности.

Это был действительно пуп земли.

— А чего это он выпуклый? — спросил пространство Капитан, рассматривая свой собственный пуп. Его пуп был обыкновенный — нормально вогнутый, и в него вмещалось десять унций розового масла.

— Может, это не Пуп земли, а просто шишка на ровном месте.

— Нет, это, наверное, пуп земли похожий на шишку. Собственно, даже наверняка это — пуп земли, который является шишкой на ровном месте.

Боцману Наливайко это место не нравилось больше прочих. Он хотел куда-нибудь плюнуть, но чертовски сложно плюнуть, когда непонятно куда это сделать. Здесь не было не только специально отведённых мест для плевания, но и неспециальных мест для этого. А плюнуть на пуп земли Боцману мешало абстрактное уважение.

Храповицкий даже решил завязать шнурки.

Про окурки никто и не заикался. Никто даже и не попробовал закурить.

— И ведь никаких следов человека… — изумились мы все.

Но Храповицкий, тупо рассматривая поверхность острова, недоумённо сказал:

— Никаких следов, говорите? Да вот же они!..

— Кто они? — также недоумённо сказал Капитан.

— Где? — спросила Всадница без Головы.

— Какие следы? — спросил Себастьян Перрейра.

— Куда ведут следы? — задал я действительно умный вопрос.

— Да вы поглядите под ноги, дураки, — невежливо ответил всем Носоглоточный Храповицкий.

Мы поглядели под ноги, ещё раз поглядели и увидели, что вся поверхность гладкого острова исцарапана. То, что мы принимали за крапинки, было следами острых орудий. Остров был испещрён человеческими письменами. Чего и кого тут не было — здесь были Васи и Джоны, хитрыми математическими путями сочетались Кисы и Оси, а некоторые инструменты этих сочетаний даже были нарисованы.