Русские инородные сказки - 5

— Что вы несете?! — взорвался наконец наместник. — Кто вам вбил в голову этот бред?!

— К сожалению, это далеко не бред, — вздохнул Харитон. — Король вернется, чтобы убить свою дочь.

— Вздор!! Стражник работает там больше десяти лет, и все хорошо его знают. А ваши маскарадные идеи сильно смахивают на бред преследования.

— Нет. — Харитон подошел совсем близко к Вильгельму. — Нам нужно спасти принцессу от этого кошмара! Понимаете? Надо вмешаться!

— Кто вам рассказал про охранника? — прохрипел наместник.

— Неважно.

Г-н Вильгельм попятился, утер зачем-то губы и неожиданно рявкнул:

— Стража!

Из дверей выскочили два дюжих мужика и, не дожидаясь приказа, сграбастали опешившего Харитона. «Ох дурак я, дурак! Маразматик! На такой глупости сгореть…»

— Я повторяю вопрос, — голос наместника дрогнул от волнения. — Кто в моем дворце распространяет вредные слухи?!

— А ведь ты трус, — процедил Харитон. — Трус и дурак.

За это ему дали в челюсть. Несильно, в пол-оборота.

— Говори.

Нужно было выиграть время. «Демоны, в ловушку загнали, эх, эх!..» Мысли работали хоть и напряженно, но всё по кругу.

— Быстро отвечать!!! — БА-БАХ!

Ногой в живот.

Этот удар принес некий положительный результат. Мозги встряхнулись, кровь прилила к голове. Вспомнился почему-то шут. «Мне за это ничего не будет». Кстати. А что если рискнуть?

— Шут. Мне рассказал шут.

Еще удар. На этот раз бил сам наместник — очень больно.

Несмотря на остроту момента, Харитон успел отметить, что кулак у него хоть и здоровый, а дрожит.

— Врешь!

«Э-э, браток, нервишки-то у тебя совсем того…»

— Клянусь. Шут выболтал, лицедей.

— Ты врешь! А за клевету у нас наказывают особо! Мои парни изуродуют тебя, не оставят лица…

И тут Харитон увидел нечто действительно страшное: края белой маски, лежавшей неподалеку, были выпачканы кровью.

Вильгельм скосоротился и, вскинув руки кверху, злобно прорычал:

— Шут никак не мог сказать тебе такой глупости! И на то есть одна очень простая причина.

Оба мужика в ужасе вытаращили глаза. Задерганный Харитон не сразу понял, что наместник проговорился. А ведь по глупости он выболтал самую сокровенную тайну дворца, тайну, за которую карают немедленной смертью. У охраны, которая слышала этот разговор с самого начала, от страха подкосились коленки.

Молчание длилось минут пять. Никто не хотел говорить первым. Наконец Вильгельм разлепил засохшие губы и тихо произнес:

— Стража! Этот человек пришел рассмешить принцессу. Предоставьте ему такую возможность. Затем казнить.

Стража тюкнула Харитона еще пару раз по голове и поволокла к служебному выходу.

Отправив гостя в белокаменное строение, разгневанный наместник стремительно удалился в свои покои. Грохоча коваными сапогами, Вильгельм, словно черная птица, взлетел на четвертый этаж и исчез за массивной золоченой дверью.

В кабинете его поджидал верный слуга-китаец.

— Позалуста: кофе, сыр, яйса, лангустина… — И, обобщив все сказанное, добавил: — Угоссенне…

— Спасибо, Тэн. Только я один все это не съем. Зайдешь через полчаса, заберешь.

— Конесно, конесно, — заулыбался китаец, пятясь к двери.

Вильгельм тяжело вздохнул и опустился к столу. «Стража будет молчать. Они еще не полные идиоты».

От розовых шеек лангустинов еще шел пар. Китаец украсил их крошеной зеленью и лососевой икрой. «Умеют же, засранцы, стряпать!»

Наместник выудил из плошки самого крупного лангустина и, набив им полный рот, принялся жадно чавкать. «Это нервное», — догадался он.

Как бы в подтверждение этому, пальцы сами забегали по столу, хватая наиболее аппетитные кусочки — камамбер, семгу, перепелок. «Я — свинья, мое место в навозе. Я убил человека. Да, убил! Но иначе они бы убили меня. Жрать… жрать… еще!»

Обжорство еще никому не шло на пользу. Так же и здесь. Минут через пять его нервозность стала принимать весьма странные формы. Вильгельм вдруг побросал все свои лакомства, схватился руками за горло и дико вытаращил глаза. В этой позе он застыл на несколько секунд, после чего длинные ноги наместника неожиданно пустились в пляс. Вскочив с кресла, бедняга побрыкался еще перед столиком и, вытянувшись по стойке «смирно», умер.

Где-то в коридоре тренькнуло реле сигнализации.

Зал, куда мужики втолкнули Харитона, меньше всего напоминал тронный. Небольшой сам по себе, он вмещал довольно скудный интерьер: книжные полки, тумбочку с телефонным аппаратом, диван-кровать и пару ампирных шкафов с королевским шмотьем. И, конечно же, в самом центре, у задней стены располагался «трон» — высокое кожаное кресло для ее высочества.

То ли из сентиментальности, то ли еще почему, над троном к стене канцелярскими кнопками была пришпилена черно-белая фотография Несмеяны в длинном бальном платье. Принцесса звонко хохотала вместе с клоуном-фотографом и тыкала пальчиком в объектив камеры. Ей было тогда четырнадцать лет.

Когда Харитон переступил порог зала, там было пусто. Один из конвоиров остался с пленником, а другой отправился на поиски принцессы, арбитров и палача.