Русские инородные сказки - 5

Вышли за околицу. С улыбкой посмотрев на окрестные леса, Аустерлиц за пуговицу притянул к себе Харитона и доверительно сообщил:

— Завтра будем штурмовать дворец. Не моя идея, Мажула. Здесь, в оврагах, у него пятьдесят человек. — И с сочувствием прибавил: — Боюсь, не выдержите.

— Выдержим, — улыбнулся Харитон. — Оставь заточку-то. А то у меня и оружия нет.

— На, — разбойник протянул королю острый штык. И крепко пожал ему запястье: — Держитесь!

И ушел в лес.

Чуть в стороне от леса, на полянке, кучка людей копала землю. Харитон долго наблюдал за ними, не выдержал, спросил у стражника:

— Что там происходит?

— Могильщики возятся.

— Разве кого-то еще хоронят? — удивился Харитон.

— Никак нет, ваше величество! Девчонку вашу выкапывают, будут в болотах топить. Так, говорят, положено.

Ольга Ольховская Ушальтские сказки

(Авторский перевод и обработка)

От переводчика

Предлагаемая вашему вниманию подборка текстов — лишь небольшая часть многообразного и самобытного, но практически неизвестного читателю ушальтского сказительского искусства. Источники попали в распоряжение переводчицы странным и неожиданным образом: они начали вдруг совершенно самостоятельно сходить с языка, проговариваться вслух, причем зачастую в моменты, не вполне для этого подходящие. Так несколько первых появившихся сказок было, к сожалению, сразу же утрачено. Зафиксировать остальные удалось лишь с помощью диктофона, своевременно подаренного переводчице знакомым журналистом, ставшим невольным свидетелем рождения очередного текста. В аутентичности материала сомневаться не приходится — достаточно прослушать диктофонные записи: фонетика, ритмика, интонирование — все свидетельствует о том, что мы имеем дело с подлинной живой речью.

Несколько позже таким же странным образом — как бы само собой — возникло и понимание языка, вместе с целым рядом общих сведений об ушальтской природе, культуре и традиции. Пожалуй, изучить этот язык иным способом, представься вдруг такая возможность, было бы в любом случае проблематично: ушальтский чрезвычайно сложен по своей структуре и синтаксису, а его лексика настолько многозначна, что распознавание смысла основывается главным образом на погруженности в общекультурный и ситуативный контекст. Ушальты, говоря о чем-то конкретном, как бы рассматривают его одновременно с множества разных сторон и расстояний, поднимаясь до обобщений, восходящих к фундаментальным мировоззренческим концепциям и мифологемам. Все это создавало значительные, часто почти непреодолимые трудности при переводе. Особенно в отношении названий.

Название каждой ушальтской сказки представляет собой как бы магическую формулу, некое концентрированное эзотерическое знание. Впрочем, эзотерическим оно представляется только с нашей, привычной точки зрения. Известно, что подобные сказки являются в Ушальтии своеобразными учебниками для молодого поколения, так что уместнее была бы аналогия названия, например, с физической или математической теоремой. Сама же сказка, в противовес серьезному, информативному названию, служит скорее забавной иллюстрацией, примером-притчей из жизни, истории или мифологии. Поэтому, чтобы не перегружать читателя массой избыточных и непонятных сведений, в большинстве случаев мы приводим названия на языке оригинала, снабжая их сносками, дающими некоторые смысловые пояснения. А тексты сказок — в наиболее доступной по фактическому содержанию интерпретации. Без перевода оставлены также имена собственные и некоторые термины, близкие аналоги которых в нашей понятийной системе отсутствуют.

В заключение хотелось бы проиллюстрировать сказанное на примере перевода имени собственного одного из ключевых персонажей ушальтских сказок — К'та. Буквально это слово можно перевести как «Источник Великого Теплого Света». К'та, безусловно, солярное божество. И есть основания предполагать, что божество не мифическое, а действительно обитающее и активно участвующее в жизни ушальт. Об этом свидетельствует, в частности, и другой возможный перевод: «тот (та), кто вечно живет и дарует жизнь». Одновременно с этим, «к'та» — небольшая история, повествующая о возникновении Вселенной и дающая наглядное представление об ушальтской космогонии. Содержание ее приблизительно таково: вначале ничего не было, пока не появилась чья-то Воля, родившая Толчок, ударивший в Великое Ничто. Из этого произошло Дерево, корнями уходящее в самое Ничто, стволом возносящееся в Неизвестное. На ветвях того Дерева зреют плоды-миры. Вкруг плодов вьются огненные шмели, зажигающие Жизнь. Листья того Дерева дают плодам тень, дабы Жизнь не сгорала слишком быстро. Как это ни парадоксально, в таком коротком слове действительно содержатся все приведенные значения. Но это уже тема для отдельного большого исследования, выходящего далеко за рамки настоящего предисловия.

* * *